Язык, буквы, имена - страница 36



Например, что общего между человеком, птицами и мухой дрозофил? Согласно эволюционной теории – ничего: они есть продукт развития совершенно разных эволюционных веток. Однако, как удалось выяснить, у них есть общие гены, отвечающие соответственно за механизмы речи у человека, пение у птиц и сообщение с внешним миром у дрозофил… И, как ремарка: сразу хочу предупредить такой неверный ход мыслей, который, может быть, тут возникнет у кого-то: если гены одинаковые, то человек подобен животным, что, собственно, и доказывают дарвинисты. Мы не отрицаем, что человек подобен животным на своём физическом, телесном плане. Человек – царь космоса: он включает в себя и минеральные, и растительные, и животные пласты, но сверх этого и многое другое, прежде всего – мышление и речь. Итак, мы не отрицаем того, что на одной из своих плоскостей, на одном из своих срезов человек – животное, наши разногласия с дарвинизмом проходят не здесь. Наши разногласия в том, что человек произошёл от животного и в том, что он сводится к животному. Физическое тело человека функционирует в общем по тем же самым программам, что и тело животного, хотя и с некоторыми различиями, но это не означает, что он произошёл от него (о различиях в физическом устройстве человека и животного мы ещё будем говорить).

Итак, после этой важной ремарки вернёмся к нашей теме. Представим себе общую универсальную программу, действующую для всех компьютеров – так сказать, для «компьютера вообще». И предположим, что программисту понадобилось создать разные виды компьютеров, так чтобы они отличались друг от друга. Если он проектирует компьютер, в котором отсутствует вход для наушников, то ему не нужна будет та часть программного обеспечения, которая отвечает за трансляцию звука через наушники – соответственно, он её просто удаляет. Если он производит модель с маленьким экраном, то изменяет блок, отвечающий за вывод сообщений на экран. И так далее. На выходе мы получим множество моделей, в каждой из которых за одинаковые детали будут отвечать сходные программные блоки, а различия станут определяться их удалением или перестановкой.

Предположим, что наш программист посредством таких манипуляций с блоками произвёл миллионы моделей, в каждой из которых присутствуют как отличия от других моделей, так и сходства. Есть маленькие модели, есть большие, есть примитивные, а есть продвинутые… А теперь представим, что на всё это множество взирает некий наблюдатель извне, ничего не понимающий в той логике, по которой действовал программист. Назовём этого наблюдателя «Чарльз». И вот, удивлённо разглядывая всё это многообразие, Чарльз решил выяснить, по какому же принципу оно появилось на свет. Увидев, что среди моделей есть маленькие и примитивные, а есть большие и продвинутые, он решил, что, наверное, вторые произошли от первых. Причём модели среднего типа были «переходными видами» между ними (а как иначе?). Сначала программист создал примитивные модели, а потом как-то апгрейдил их, что-то добавлял, так что в итоге получились красивые и многофункциональные. Чарльз даже решил нарисовать наглядную картинку того, как это происходило, своего рода генетическое древо компьютеров, отметив стрелочками переходы от их менее совершенных видов к более совершенным.

Через некоторые время, увидев, что компьютеры сами по себе прекрасно работают, Чарльз решил, что и программиста-то никакого не было: наверняка все модели появились сами собой. От самых маленьких и примитивных постепенно развились большие и совершенные. Чарльзу казалось, что найдено самое лучшее решение: он назвал своё открытие «эволюционной теорией компьютеров».