– Рык! Ты, Рик, и есть рык! Твоя голова
пустая. Глупец мне не нужен. Ты мне не нужен. Ты только хлопоты даешь... – не
выдержала и добавила опять на родном языке: – Гребанный ты мажорчик! Вынь уже
золотую ложку из своей задницы, которую здесь тебе никто целовать не будет, и
оглядись, куда ты попал!
Брови Рика, как впрочем и Бабо, дружно
поднялись в недоумении, мужчины вопросительно уставились на девушку. Пришлось
возвращаться к смеси орочьего и чигиданского языков, чтобы хоть как-то
объясниться. И она объясняла, делая паузы – чтобы Бабо успевал переводить, и
чтобы самой подобрать наиболее подходящие слова из своего скудного запаса. Но
изредка все равно проскакивали слова, которые явно не знал Бабо, и кто знает,
понял ли он и как именно переведет дальше. Однако девушке было плевать,
необходимость возиться с тупым мажором ее раздражала.
Сказала, что она не нянька им, что если
кому-то хочется умереть, мешать не будет. Потому что они уже большие и должны
соображать, если в голове не пусто. И потому что у нее сейчас другие важные
дела – она готовится к походу. Что племя скоро пойдет как раз на север,
примерно туда, куда пошел глупый Рик. Что ей теперь забот еще из-за них
прибавилось – и для них нужно запасать еду. Но глупый Рик не помогает, только
мешает. Так что жаль, что он не сдох в степи. Но раз опять выжил и вернулся, значит,
духи зачем-то так сделали. Только зачем духам глупый и слабый Рик, она не
понимает. Да, он глупый, потому что даже не умеет очищать воду, взял грязную из
реки и чуть не погиб из-за этого. Да, слабый, потому что не сможет сам, в
одиночку выжить в степи, где полно опасностей. И да, он очень глупый, потому
что всего этого не понимает.
Сказала, что она не такая мудрая и
терпеливая, как духи, поэтому возиться с Риком больше не будет. Хочет он
бежать... навстречу своей мучительной смерти – пусть бежит, а лучше просто
подойдет к любому гымн и попробует ударить его. Так его смерть случится гораздо
быстрее и даже приятнее. Поэтому за побег она его наказывать сейчас не будет.
Но вот за воровство будет. Поэтому два дня Рик проведет у столба, чтобы было
время подумать, а потом он может делать что хочет. Но если он планирует
питаться в будущем походе, то тоже должен работать, причем уже сейчас.
Когда Ырын закончила говорить, а Бабо
перевел последние ее слова, на какое-то время вокруг установилась тишина. Юные
орчата, что толпились вокруг и, конечно же, тоже слушали ее, едва слышно ухали,
что у орков означает что-то вроде крайней степени озадаченности. Наверное, тоже
пытались угадать, зачем слабый и глупый гын духам – их, вообще-то, орочьим
духам, у людей были свои боги. Бабо был как обычно спокоен и совсем немного
задумчив, опустил взгляд себе под ноги. А вот Рик смотрел на нее снизу вверх
широко распахнутыми глазами, однако линия изогнутых бровей намекала, что он не
воспринял всерьез ее речь.
– Я сказала, ты услышал, – выдала
ритуальную фразу Ырын, подводя таким образом итоговую черту беседы.
Развернулась на пятках и ушла, оставляя
своих рабов дальше самим додумывать.
И пусть мажорчик опять игнорирует ее
слова, но она ими сняла с себя ответственность за его возможные тупые выходки в
будущем. В конце концов, он взрослый мужик, то есть вроде бы старше ее, должны
же быть хоть какие-то извилины у него в мозгу? Или последние распрямились от
подзатыльников орков?
