– Ты выиграл?
– Мнения разделились, но в мою пользу. Бенсон – малый крутой, с сильной волей. Чарли говорит, что следующий – Парвинелли. Одолеем Парвинелли, и тогда – бой с чемпионом.
Джек встал, вышел на кухню, вернулся с бутылкой пива.
Чарли не велел мне давать тебе пива. – Энн отложила журнал.
– «Чарли не велел, Чарли не велел…» Мне это надоело. Я выиграл бой. Шестнадцатая победа подряд, я имею право на пиво и сигарету.
– Ты должен поддерживать форму.
– Пустяки. Я любого побью.
– Ты такой великий, когда напьешься, я только и слышу, как ты велик. Меня от этого уже тошнит.
– Я велик. Шестнадцать подряд, пятнадцать нокаутом. Кто лучше?
Энн не ответила. Джек унес бутылку пива и сигареты в ванную.
– Ты даже не поцеловал меня, когда пришел. Первое, что ты сделал, – это ринулся к своей бутылке пива. Да, ты велик, не спорю. Великий любитель пива.
Джек не ответил. Пять минут спустя он встал в двери ванной, брюки и трусы спущены к башмакам.
– Господи боже мой, Энн, ты что, не можешь даже проследить, чтобы здесь всегда туалетная бумага была?
– Прости.
Она взяла в стенном шкафу рулон и отдала ему. Джек покончил со своим делом и вышел. Потом он покончил со своим пивом и взял еще бутылку.
– Вот ты живешь с лучшим полутяжем в мире и только и знаешь, что причитать. Есть множество девушек, которые почли бы за счастье меня заполучить, а тебе бы только сидеть да скулить.
– Я знаю, что ты хороший, Джек, может быть самый лучший, но ты не знаешь, как надоедает сидеть и постоянно выслушивать твои речи о собственном величии.
– Ах, тебе все это надоело?
– Да, черт возьми, ты, твое пиво и то, как ты велик.
– Назови полутяжа получше. Ты даже не ходишь на мои бои.
– Помимо бокса есть и еще кое-что, Джек.
– Что? Валяться, к примеру, на заднице и читать «Космополитен»?
– Мне нравится развивать свой интеллект.
– Это тебе не помешает. Тут есть над чем поработать.
Я и говорю, помимо бокса есть еще кое-что.
– Что? Назови.
– Искусство, допустим, музыка, живопись и тому подобные вещи.
– А сама ты что-нибудь умеешь?
– Нет, но я в этих вещах разбираюсь.
– Черт подери, по мне, так надо быть самым лучшим в своем деле.
– Хороший, лучше всех, самый лучший… Господи, неужели нельзя ценить людей такими, какие они есть?
– Какие они есть? Да кто они такие, по большей части? Увальни, кровопийцы, щеголи, стукачи, сутенеры, прислуга…
– Ты всегда смотришь на всех свысока. Ни один твой друг тебя не достоин. Ты чертовски велик!
– Вот именно, детка.
Джек вышел на кухню и вернулся с очередной бутылкой пива.
– Ты и твое треклятое пиво!
– Имею право. Оно продается. Я покупаю.
– Чарли сказал…
– Ебал я Чарли!
– Ты чертовски велик!
– Вот именно. По крайней мере, Патти это знала. Она признавала это. Она этим гордилась. Знала, что это нелегко. А ты только и делаешь, что скулишь.
– Так почему бы тебе не вернуться к Патти? Зачем ты живешь со мной?
– Именно об этом я сейчас и думаю.
– Мы ведь не женаты. Я могу в любое время уйти.
– Только это и утешает. Черт подери, я прихожу смертельно усталый после десяти жестоких раундов, а ты даже не радуешься моей победе. Только и знаешь, что причитать.
– Слушай, Джек, помимо бокса есть еще кое-что. Когда я с тобой познакомилась, ты восхищал меня такой, какой есть.
– Я и тогда был боксером. Нет ничего, кроме бокса. А я – боксер. Это моя жизнь, и я хорошо умею это делать. Лучше всех. Я заметил, что ты неравнодушна к посредственностям… вроде Тоби Йоргенсона.
