А я тебе так скажу, вся история пьянки на Руси вот здесь, у меня, в генах сидит.
Чего мы только в жизни своей не пили! И брагу, и медовуху, и смирновскую, и столичную, коленчатый вал, горный дубняк, спотыкач, сучок самогон и денатурат, вплоть до мазута.
А какой в 70-е годы из клея БФ напиток гнали! Нос пальцами зажмешь и пьёшь до потери пульса. Некоторые не приходя в сознание так и переходили в мир иной, и долго ещё потом из могилки попахивало резиной.
И с кем я только не пил.
Вот, Горбачева помню, как тебя. Многие тогда из наших полегли во время антинародной борьбы за трезвость.
Помню, вызвали они меня с Лигачевым на ЦК, песочили, песочили, потом Горбачев и говорит:
– Скажи, будешь теперь пить?
Я говорю: «Если нальете – буду».
Лигачев кричит: «Тогда положишь партбилет на стол!»
Я говорю: «Если другой закуски нет – положу».
Ой, чего тогда только не пили. Некоторые умельцы даже из стирального порошка гнали. А уж когда Чумак по телику воду заряжать стал, так наши мужики перед экраном брагу ставили. Вот пока они её незаряженную пили, так плохо было. У кого язва, у кого гастрит. А как заряженную стали пить, так ни язвы, ни гастрита, приняли – и сразу на кладбище.
С Брежневым, помню, частенько выпивали. Он поддать-то с комсомола любил. Правда, на первом месте у него бабы были, на втором – выпивка, а уж на третьем – строительство коммунизма. К концу жизни он, конечно, всё это стал сильно путать. Сначала выпивал, потом бабы, а до коммунизма дело вообще уже не дошло.
Я его уважал. Бывалочи за столом сидим, он только руку к бутылке протянет, как я тут же бутылку схвачу, стакан налью и в рот себе опрокину. Ох, он хохотал! До упаду. Иногда после этого домой на бровях приходил. А его свои так и звали – «наш бровеносец».
С Хрущевым пить не любил. Он как горилки хватанет, как кукурузным початком занюхает, и давай всем Кузькину мать показывать. И всегда одну и ту же.
Со Сталиным, врать не буду, не пил. Примета плохая. Кто с ним выпьет, куда-то пропадает. И кто с ним только не пил: Фрунзе, Троцкий, Орджоникидзе, Каменев, Зиновьев. Куда они все потом подевались?
А в последний раз они с Берией выпивали. И вишь как, Берия остался, а Сталина как не бывало. Вот пойди и разбери, то ли закуска несвежая была, то ли «Киндзмараули» было мытищинского розлива.
Ленин, тот плохо пил. Как выпьет с Наденькой, так начинает буржуазию ругать, и тошнит его не поймёшь от чего: то ли от буржуазии, то ли от Наденьки. И давай Бетховена слушать «Лунную сонату». Слушает и спрашивает: «Это что, человеческая музыка?» И сам же себе отвечает: «Нечеловеческая музыка».
А как совсем наклюкается, так либо на балкон вылезет, либо на броневик и кричит: «Пролетарии всех стран, извините!»
С Николаем Вторым вот как с тобой пил. Бывалочи сядем втроем: я, Николай и Гришка Распутин. Гришка, тот вообще пил, как лошадь, в смысле, не разбрызгивая.
Выпьем, и вот они между собой спорят, кто из них на Руси первый. А чего спорить-то? Ясно же, что Николай – второй. Или того пуще, спорят, кто больше выпьет. А чего спорить, ясно же, кому больше нальют, тот больше и выпьет. Столыпина хорошо помню. Его народ вешателем называл. А потому, что у него привычка такая была, чуть что, людей вешать.
А дело было вот в чём. В те времена столыпинские перед тем, как вешать кого, давали бесплатно кружку водки. Ну, народ как про то узнал, так валом повалил. Кому ж неохота задарма кружку водки получить.
