Уже на следующий день работа закипела. В северных болотах делали вид, что усиленными темпами воздвигают «заводы» и «пусковые шахты»: вокруг Байконура размещали новейшие системы ПВО «С–1500», но главные работы шли на космодроме «Восточный», а точнее – под ним. Зная о том, что спутники-разведчики НАТО ведут съёмки каждого уголка России, строители решили возводить подземный космодром, прорыв тоннели от городов Шимановска и Свободного, в которых уже давно был построен метрополитен, и именно его линии решили срочно продлевать до «Восточного», куда везли крепёжные материалы, сверхпрочный цемент, керамические плиты, другие строительные материалы, а также оборудование для пуска ракет; в обратном направлении шли бесконечные вагоны с грунтом. Вся деятельность, кроме строительства макетов в республике Коми, проходила в режиме «совершенно секретно».
Хуан Карлос Перейра проснулся в шесть утра и, как обычно, сорвал листок отрывного календаря: 31 мая, последний день осени. Завтра, в первый день зимы, Хуан станет безработным. Его кран, похожий на гигантского богомола, надолго застынет над океанским берегом. Порт, получивший в двадцать первом веке название «Пуэрто Мадеро», два месяца назад стал сокращать сотрудников, и вот настала очередь Хуана Карлоса, отца троих детей и вдовца. Его жена – Мария Констансия – умерла четыре года назад, и Хуан один воспитывал двух дочерей и сына.
Как жить дальше, чем платить за квартиру, за два часа спасительного тепла, которое поступает с часу до трёх ночи, а также за электрокамин, который приходится включать хотя бы на один час, иначе квартира станет совсем сырой и холодной, Хуан ответить не мог.
После того, как американские корабли улетели и не привезли нановигур, отопление стало дорожать каждую неделю, сейчас за два часа тепла в батареях и за час тепла из электрокамина приходится платить больше, чем за одежду и еду.
Хуан Карлос оделся, ополоснул лицо и заглянул в детскую. Дети спали. За окошком в пакете висел их обед: включать холодильник и тратить на него драгоценное электричество было уже не по карману.
Хуан не стал разогревать кофе, выпил его холодным, заваренным ещё за ужином, без аппетита закусил кофе пиццей, вышел, запер квартиру, перекрестил дверь и отправился на остановку самоуправляемого нанобуса. Свой наномобиль он давно поставил в гараж.
Нанобус пришёл с опозданием в 20 минут. Такого в квартале Вилья Солдати, бывшим в стародавние времена окраиной Буэнос-Айреса, а со временем ставшим почти центром города, ни разу не бывало. Хуан Карлос втиснулся в салон, вставил карточку в «нанокондуктор», посмотрел на датчик карты. Со вчерашнего дня проезд подорожал на 36 сантимов.
Наномобильные пробки ушли в прошлое, личных машин, нанобусов, такси стало совсем немного, так что из Вилья Солдати Хуан домчался до Пуэрто Мадеро за рекордные девять минут и пришёл на работу раньше обычного. Ещё два месяца назад путь Хуана Карлоса до порта мог достигать и часа – настолько плотным было движение, или «стояние», как грустно шутили аргентинцы.
Порт, а точнее, его терминал – Флювьял де Буэн – встретил его неприветливо. Дул пронизывающий ветер; ноль градусов в Буэнос-Айресе даже в последний день осени был температурой нетипичной, но судьба как будто изгалялась над горожанами: в год, когда небывалый кризис потряс мир, осень в Аргентине выдалась ужасно холодной.
