Зандарцы находили для соревнований самые экзотические места, причём каждый раз новые. Фокс видел потом записи в сети, ему нравилось погружаться в них в режиме сопереживания. Вкусы у всех разные! Перед глазами промелькнули недра холодного Севера или Юга, глубины экваториального ада, который по-другому не называли. Вспомнилось того хуже – ядро планеты, возле которого гонщики рисковали расплавить подручные механизмы.
Однако всем хватало места на слабо освоенном мире.
Поэтому «дырявого сыра» не получалась. Фокс задумался и понял, что привлеченный образ только ему и близок. Ведь кто ещё с детства настолько бы полюбил старую земную сказку о боевом роботе-мерзком Щелкунчике и его бравом, но неудачливом сопернике Мышином короле? Для справки, там ещё присутствовала трагическая любовь. Правда, она мало трогала маленького Фокса. А критика понимания им истории со стороны сверстников вообще никак не волновала.
«Критиковали они, понимаете ли, – подумал Фокс. – А сами-то, сами как смотрели и слушали сказки, пусть другие!». Древние истории имели оглушительный успех на Зандаре. В том не видели каких-либо странностей, учитывая происхождение названия этого мира. Причём никому не мешали сомнения в реальности прототипа у героя, от которого пошло название.
И что же выходило со всеми этими гонками? Минимум конкуренции за маршруты и максимум технического оснащения. Но первое важнее. Из-за этого никаких «гравимобилей» во множественном числе на площадке на горном склоне стоять не могло. Фокса ждал одинокий шар машины, который застыл где-то в снегу. Найдётся – и юноша воспарит над поверхностью, используя управляемую силу гравитации.
По крайне мере, Фокс надеялся, что гравимобиль его ждал. Ещё немного, он чуть уточнит направление, разроет снег и отбудет восвояси. Такой вырисовывался план.
Вообще-то обычно не требовалось уточнять расположение посадочной площадки. На природные силы человеческой памяти не полагались. По первому требованию Фокс присоединялся к сети через имплант в мозгу и считывал координаты. Во всяком случае, так выглядело в идеале.
Между тем плюсы хранилища информации проявлялись лишь при бесперебойном доступе к нему. Стоило удалиться от хранилища и возникали трудности. Ну так что? Имелось надёжное решение даже для межзвёздного пространства – построить как можно больше ретрансляторов. В пределах же планеты трудностям как будто и взяться неоткуда.
Фокс выбрался наружу, огляделся и обнаружил заснеженные просторы, над которыми клубились в танце снежные вихри. Где же площадка? Он активировал канал связи с сетью.
Прямо в зрительный нерв потёк поток образов. Выбор из них позволял отсортировать нужное и ненужное, полезное и вредное. «Как-то медленно сегодня», – подумал Фокс и зачем-то помотал головой. Вряд ли это действие помогло бы в ускорении.
Поток информации лился свободно, но движение оказывалось не столь стремительным, как обычно. Собственно, синхронизация с сетью через процессор импланта делала их связь чем-то вроде вспышек интуитивных озарений. В нормальных условиях пользователь не видел дробления потока на «свою» и «чужую» части.
Именно потому Фокс избегал длительных погружений. Становилось трудно разделять мысли, переживания, наблюдения и соображения – свои и те, что наполняли сеть. Возникало странное чувство, когда решение приходило как бы само собой. Но до конца оставалось неясно, сам ты его принял, что называется, «как на духу», или оно продиктовано сетью при переборе вариантов.
