«Видел я, всё видел, – думал Фокс. – Столько людей утонуло в цифровых иллюзиях. Теперь они вряд ли знают иные пути общения. Приходится довольствоваться совместными и не очень сопереживаниями! Вот и гоняют по кругу данные, полученные при подключении своего импланта к чужому…»
Между тем Фокс окончательно вылез из подземного хода, прорытого землеройной машиной, и осмотрелся. Вокруг раскинулись заснеженные склоны горы. «Здесь-то хоть всё не иллюзия?» – пронеслось в голове.
Обстановка вокруг дарила реализм, чувство натуральности и подкупала ранимой наивностью. «Я есть, – заманчиво вещал мир. – Посмотри, услышь, понюхай, потрогай меня». Такая почти интимная близость шокировала.
«Разве мир в сети не столь же близок?» – пронеслось в голове Фокса. Одновременно он вспоминал, как ходил по улицам родного поселения, заходил в здания, трогал вещи. Однако простые действия не всегда гарантировали общность восприятия с другими жителями. Конечно, наличие или отсутствие вещей обычно подтверждалось из нескольких источников. Но их внешний вид снаружи и материал внутри…
Давно канули в Лету ситуации, в которых люди передавали друг другу кружку, и у всех обязательно имелась ёмкость, наполненная чем-то одинаковым. Что видеть и как ощущать – это теперь дело вкуса и личных пристрастий. Общность кончалась за пределами уверенности в том, что передаётся именно кружка, а не тарелка или кастрюля, и то с натяжками.
Века развития технологий сняли ограничения. Сейчас двум людям одновременно уже можно видеть, скажем, кружку и кошку, шар и квадрат, только зачем? Какое благо для общения из этого проистечёт? Получился бы обман доверившихся, да и только.
Одна лишь этика сдерживала напор иллюзий. Да, гении инженерной мысли раздвинули границы применения техники. Но следовало ли поступать так и с этикой? Сомнительно! Иначе просто не за что стало бы держаться…
Фокс смотрел на снег и осознавал, что тот представал совсем в ином облике, нежели обычно. Главное, что не Фокс, юноша шестнадцати лет, видел снег. В некотором смысле это как раз снег «видел» Фокса, точнее подталкивал видеть себя таким, как есть на самом деле. Что поделать, если реальность давала о себе знать только в экстремальных ситуациях, во время спортивных состязаний или далёких космических походов?
В древности даже думали, что именно тяга к реализму послужила одним из импульсов, толкнувших людей на путь космической экспансии. Учителя в интернате, не исключая выходцев из кибернетических людей, всерьёз допускали парадоксальное убеждение. Человеку и человечеству, которые погрязли в потоках иллюзий, стало однажды банально скучно. Вот отдельные люди и всё человечество взяли и полюбили далёкий и чужой космос. Опять полюбили, как когда-то на заре космонавтики.
Конечно, серьёзные историки находили много причин, по которым Галактика подверглась заселению: войны, эпидемии, планетарные катастрофы… Всё это толкало вперёд. Но скуку не стоило сбрасывать со счетов. Людей вело элементарное чувство неудовлетворённости миром, доступным в сфере виртуальных отображений!
«Интересно, – подумал Фокс. – Вот это белое пушистое сверху и плотное внизу покрывало гор – каково оно на ощупь? А как пахнет? Что будет, если нырнуть туда с головой?» Возникло почти непреодолимое желание пережить новый опыт, чтобы понять, прочувствовать, закрепить в памяти.
Фокс смотрел на снег. Построение планов двинуться к занесённому им гравимобилю заняло буквально секунду или две, максимум три. Фокс поразился, как много переживаний доставило уже одно зрительное восприятие.
