После тамбовских лагерей Бондарев был направлен в 308-й стрелковый полк 98-й дивизии. Она была сформирована осенью 1941 года на Дальнем Востоке и первое время обороняла наши дальневосточные границы. Но в середине лета 1942 года, когда немцы начали новое наступление, её срочно перебросили на Дон. Самые тяжёлые бои тогда завязались в районе Клетской, там 98-я дивизия понесла большие потери, и её вывели в резерв под Тамбов. На тот момент соединением командовал полковник Иван Серёгин. Вновь на фронт дивизию направили в начале зимы 1942 года. 11 декабря она высадилась на перегоне Верхние Липки – Лог, далее последовал двухсоткилометровый марш, а уже 18 декабря доукомплектованная дивизия вступила в первый бой на южном фланге Сталинградской битвы.
Спустя годы Бондарев кратко изложил свой боевой путь в автобиографии, в том варианте, который он представил чиновникам, отбиравшим и утверждавшим участников Второго всесоюзного совещания молодых писателей. 30 сентября 1950 года он сообщил: «Воевал на Сталинградском фронте в составе 98 стрелковой дивизии 308 стрелкового полка. В декабре месяце контужен и получил обморожение. После госпиталя (Ст‹арая› Рачейка, Куйбышевской области) направлен в 23 Киевско-Житомирскую стр‹елковую› дивизию 89 стр‹елковый› полк. В ноябре 1943 г. ранен, пролежал в госпитале до января 1944 г. Затем в рядах 121 Рыльской-Киевской Краснознамённой дивизии участвовал в боях за освобождение Левобережной Украины, Польши, дошёл до границы с Чехословакией. В конце 1944 г. послан в Чкаловское училище зенитной артиллерии им. Орджоникидзе. После окончания училища в декабре 1945 года со званием „младший лейтенант“ уволен в запас по ранению.
Награждён 2-мя медалями „За отвагу“, медалями „За оборону Сталинграда“, „За победу над Германией“.
В члены ВКП(б) вступил в 1944 г. на фронте» (РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 35. Д. 140. Л. 2–2 об.).
Но вернусь к тому, как Бондарев в декабре 1942 года попал на фронт. Уже в 2011 году он рассказывал литератору из Нижнего Новгорода Валерию Сдобнякову, как сложился его первый день: «Мой первый день на фронте – это железный скрип снега под ногами, встречный ледяной ветер, ожигающий до колючей боли лицо, почти срывающий с головы ушанку, одеревеневшие пальцы в рукавицах, ошпаривающее свирепым холодом железо нашего орудия. И первая ночь – подобие сна на снегу, на ветру, под горящими в косматых кругах сталинградскими звёздами в чёрном небе. Тогда мы были молоды, полны надежды и веры, и нами владело неисчезающее чувство: скорее, скорее на передовую! И было потом первое утро войны, когда в кромешном аду перемешались небо и земля, орудия и танки, неузнаваемые лица солдат и пикирующие „Юнкерсы“» («Литературная Россия». 2011. 22 октября).
В одном из первых же боёв под Котельниковом Бондарева контузило. Правда, Владимир Коробов в своей монографии утверждал, что его героя тогда ранило осколком в левую ногу. Он, писал критик, «пролежит несколько чесов на тридцатиградусном морозе в ожидании санитаров, обмороженного, его отвезут в медсанбат, оттуда в полевой госпиталь для тяжелораненых в Старую Рачейку, станцию в Куйбышевской области» (Коробов В. Юрий Бондарев. С. 28).
Другой биограф писателя, Татьяна Синицкая, писала, будто в боях под Котельниковом Бондарев был «контужен, получил обморожение и лёгкое ранение в спину» (сеть «Дзен». Синицкая Т.
