Юрий Московский. Забытый князь - страница 10

Впрочем это не умаляет достижений Даниила, который не побоялся сразиться со степняками и на практике показал, что татар можно разбить в открытом бою. Правда в более поздних летописях, например Симеоновской, татары оказываются заменены на бояр. Это, конечно, не меняет сути происходящего, в любом случае речь идёт именно о победе московского князя над рязанским, но вот славы победителя татар у Даниила уже не оказывается. Большинство историков, впрочем, сходятся на том, что в первоначальных источниках, которые служили основой для летописания, речь шла всё-таки о татарах.

Но если по поводу того, кого избил Даниил, летописи расходятся, то во всех сохранилось упоминание о том, что московский князь не просто победил, но и сумел захватить Константина Рязанского в плен, употребив для этого некую хитрость: «и князя рязанского Костянтина неькакою хитростью ялъ и приведъ на Москву».

О том, что это была за хитрость, не говорится, оставляя простор для предположений. Если вспомнить наиболее распространённые хитрости подобного рода, которые встречались как до этого случая, так и после в княжеских усобицах, то можно предположить, что рязанский князь был скорее всего просто захвачен во время переговоров. Не исключено, что ему была обещана неприкосновенность, но выполнять обещание Даниил не собирался.

В одной из летописей, Никоновской, сохранилось также упоминание о том, что захваченного князя в Москве содержали «с честью». Очевидно это могло означать, что его не поместили в полуподвальный поруб, а обеспечили сравнительно благопристойные условия содержания. Любопытно, что у Татищева в его «Истории» содержится упоминание, что Даниил впоследствии отпустил пленённого князя. Но это полностью противоречит сообщениям всех летописей о дальнейшей судьбе Константина. Скорее всего, Татищев просто хотел представить московского правителя в максимально выгодном свете.

Нам неизвестно, где находился Юрий во время этой войны. Ему было уже 19, и он вполне созрел для того, чтобы принять участие в сражениях. С другой стороны, вполне логично предположить, что именно ему мог поручить отец заботу о Москве, отправившись в поход.

С уверенностью можно сказать, что пленив рязанского князя Даниил создал проблемы не только себе, но и своему наследнику. Ведь отпустить Константина означало испортить отношения с занявшим его престол князем. А вот рассчитывать, что сам пленник забудет о московской хитрости и последовавшем заключении было бы наивно. Принимать решение в своё время придётся именно Юрию.

Обратив своё внимание на юг, московский князь уже не мог столь активно участвовать в новгородских делах, а они вновь приобрели характер угрожающий основе благополучия – торговле. Связано это было вновь со шведской экспансией. На этот раз шведы решили не ограничиваться постепенным увеличением своих владений в Карелии, а сразу преградить Новгороду выход в Балтику, основав в устье Невы собственную крепость. Построенная твердыня получила претенциозное название Ландскрона или «венец земли».

Любопытно, что в сообщении Новгородской первой летописи содержится упоминание о том, что кроме собственно шведских строителей «из великого Рима, от папы мастер приведоша нарочит». Действия шведов, конечно, не могут быть названы крестовым походом, но очевидно, что поддержка со стороны Папы присутствовала, причём скорее всего выразилась она не только в отправке умелых строителей, но и в идеологической поддержке.