– Это… что я хотел сказать? Сегодня уже сколько? Уже двадцатый день от начала пропажи Баранника. Я же вижу, что ты себя как-то ведёшь….
– Ты, конкретно, о чём?
– О том, что тебе не нравится наше безделье. Точнее, моё.
– Ты, типа, оправдываешься?
– Типа, конечно! У нас нет ничего, на что можно было бы опереться. Мы знаем, что произошло, так? Возьми, хоть, Михыча или Султана. Мы много знаем и пробуем сложить в кучу этот конструктор. И что на выхлопе? Правильное решение и гордость за себя. А что у нас есть сегодня? Фамилия – Баранник, образование в Минске и дочь в Англии. У нас есть география.
– А что тебе ещё надо?
– Только давай без психов, ладно? Можно подумать, что я сам в восторге от сидения в этой квартире.
– Говори, что надо.
– Без подготовки? Ладно, сейчас придумаю. Так, нужна фотка Баранника, его описание, где живёт и тому подобное. Если получится, то, тоже, с фотками. Мне интересно, где его машина, на чём он попробовал пропасть – автобус, самолёт, метла…. Давай начнём с этих мелочей, ладно?
– А чего раньше не просил?
– Не знаю. Раньше, подожди, сейчас придумаю отговорку…. Есть! Раньше я думал, что события вокруг Баранника закрутятся быстрее, а вышло, сам видишь, как. И потом, Самсон не давал «добро» на собственные действия. Отмазался?
– Тогда я поехал искать твой заказ. А ты сам-то веришь, что оно, ну, ты понял, вообще закрутится?
– Ещё неделю назад я был настолько уверен, что поспорил бы с кем угодно и на что угодно. Сегодня я только надеюсь.
– Ты бы хоть поделился своими надеждами.
– Привези мне, хоть, что-нибудь из моего заказа, потом буду делиться.
– Добро, я рванул!
С заметной ленью Валера поднялся с кресла и вышел из квартиры. Не походило это движение на рывок. С другой стороны, хорошо, что хоть так.
Жену я нашёл на кухне. Она сидела и пила чай. И только глазами следила за моими передвижениями на кухонных шести квадратных метрах.
– Чего мечешься?
– Тоскливо мне.
– Веселья хочешь?
– Мне ничего не хочется! Мне тоскливо от того, что скоро Валера привезёт стопку макулатуры, которую я заказал. А что мне это даст? Ну, почитаю то, что он притащит, а дальше что? Скорчить умный вид и туманно сказать, что мне есть теперь о чём подумать? Только думать не о чем! У меня нет способа найти Баранника ни живым, ни мёртвым! У меня нет вариантов найти деньги! У меня есть уверенность, что у меня ни в чём не уверенности.
– Какую часть твоего монолога я должна обсудить с тобой? Если ты мне не подскажешь, то я выберу первую фразу – «мне ничего не хочется». А что, интересно мне знать, тебе должно хотеться? Ты тут, в Симферополе, как наблюдающий советник, а не как сыщик. Ничего не получается? Тогда брось всё, и поедем домой. И бросить не можешь? Тогда сиди и жди, пока всё, что надо, не созреет. Такое убийство, если это убийство, в тишине не прячется, понимаешь меня? Зима в июле не наступит, даже если этого сильно захотеть.
– Ты забыла добавить, что так голосит народная мудрость.
– Я ничего не забыла. Я помню Чехию, когда ты пошёл курить второй раз подряд, и в результате побил Лёху. А вот вспомни, почему ты пошёл на улицу?
– Захотелось.
– Вот! Тебе захотелось выйти именно тогда, когда этого требовала созревшая ситуация. А что тебе хочется сейчас?
– Вспомни первое предложение моего монолога.
– Это ты сам вспоминай. Всё случится не тогда, когда ты этого не ждёшь, а когда начнёшь чего-то хотеть. Чаю налить?
