Размышления Ларин прервали звуки приглушенной перебранки в коридоре. Затем в дверь бесцеремонно забарабанили. В одном из голосов Ларин узнала Меллинджера, другой, властный и капризный одновременно, был ей незнаком.
–Войдите! – ничего не оставалось, кроме как пригласить спорщиков в рубку. Прежде чем дверь открылась, Ларин пружинисто встала и подошла к ней вплотную, закрывая спиною прокладочный стол с картой погоды, расстеленной на нем.
На пороге стоял до неимоверности лощеный тощий типчик лет этак сорока, в черной пиджачной паре, с умопомрачительным галстуком цвета сэнгамонского флага, с голливудскими подбритыми усиками и черной шевелюрой, глянцево набриолиненной и зачесанной волосок к волоску назад. Голубые круглые глаза его метали молнии. Из-за его плеча робко выглядывал перепуганный распорядитель рейса.
–Девушка, вы здесь капитанствуете? – спросил он тоном, не терпящим возражений.
–Капитан первого ранга Эллиотт, к Вашим услугам, сэр. – сдержанно представилась Ларин.
–Я не слышал ответа на свой вопрос, девушка! Впрочем, к чертям! Если я не получу в свое распоряжение каюту – люкс, за которую я заплатил сполна, вы и не заметите, как опять очутитесь в лейтенантах! Это понятно, мисс?
–Попрошу Вас для начала представиться, мистер. И не хамить, я при исполнении.
–Ой-ой-ой! Не стройте из себя… непонятно кого! Я – барон де Стил Стар Хоррис, чрезвычайный и полномочный посол Республики Сэнгамон в Помпее! И я требую, чтобы мой люкс освободили от брюхатых… – голос барона дал «петуха», он явно был в истерике.
–Рот закрой! – тихо произнесла Ларин, хмурясь и медленно кладя руку на кобуру.
–Что? Да как вы…
–Слушай внимательно, мерин, дважды повторять не буду. На борту объявлено военное положение. Согласно ему, пассажиры беспрекословно подчиняются приказам команды. Иначе – ссадим к чертовой матери на пирс, будешь разводить дипломатию с помпейцами. Или возьмешь билет на следующий пароход. Что неясно?
–Согласно моему статусу…
–…Ты здесь – не более чем рядовой пассажир, согласно твоему сраному статусу. А я здесь – первая после Бога. Будешь возникать или еще раз назовешь беременных брюхатыми – изолирую. Карцера нет, так что в боцманской кладовой поторчишь, там как раз свежая олифа и нитрокраска. Придем в Сити оф Сэнгамон – жалуйся кому хочешь, хоть Президенту! Ну что, каков ваш выбор, де Хоррис?
–Мои жена и дочки…
–Женщин размещают в каютах. Мужчин – как получится, у нас двукратная перегрузка.
–Я заплачу, сколько надо! Мне нужен мой люкс, мне необходимо работать с секретными документами!
–Тогда – милости просим в спецкомнату библиотеки. Или к судовому казначею. Там вам предоставят изолированное помещение.
–Вы не понимаете, милочка!..
–Мэм. Милочки в дарметтских борделях. Мне надоело вас убеждать, де Хоррис. Меллинджер, позовите-ка судовую полицию! Пусть господин посол поработает со своими документами в кладовой.
–Нет! Не надо полиции. Я подчиняюсь насилию! – пошел на попятную барон, но тут же добавил:
–Это вам даром не пройдет, запомните, госпожа Эллиотт!
–Если вопрос исчерпан, покиньте служебное помещение, господин посол!
Барон вымелся неожиданно быстро. Нет, ну вот ведь кретин! Непроходимый! Все ведь ему известно, и о военном положении, и о перегрузке, а все туда же, в бутылку! Ларин прекрасно понимала, что никаких репрессий сверху за этим инцидентом не последует: она действовала исключительно в своем праве. Но наглость и хамство этого, с позволения сказать, государственного мужа выбили ее из колеи. Пару раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Ларин направилась обратно на мостик.
