– Отправлю тебя в Россию, – произносит он. – Завтра.
В моей душе, с одной стороны, бесконечное облегчение, а с другой – колкое разочарование. Что я буду делать? Куда пойду?
Мне шмотки нужны. Без них я все та же Пьянковская Златка буду, а не инстаблогер, как мечтала.
– Зачем вам это надо? – удивляюсь.
Я понравилась ему, что ли?
– Не придумывай ерунды, – осекает он зло, будто бы читая мои мысли. – Я всегда мыслю наперед. Когда ты пропадешь, а ты пропадешь… еврейский шлюховоз не простит тебе твоих гастролей. Вот когда это случится, мамка с папкой наверняка будут тебя искать. Не хочу, чтобы ко мне пришла полиция. Отельные камеры зафиксировали, с кем именно ты отбыла.
– Спасибо… вам, – опускаю голову понуро. – Но меня никто искать не будет…
Произношу и думаю, что я, конечно, реально дура. Такое говорить человеку, от которого зависит моя жизнь и девственность. Еще пароль от «Госуслуг» ему назови, Златка.
Амиру, кажется, на мои дела вообще фиолетово. Он аппетитно уплетает стейк и запивает его вином. Я продолжаю тихонько жевать и рассматривать его поближе.
Татуировки, конечно, я бы свела. Особенно на руках. У нас в деревне с такими даже грузчиками не берут. В вырезе халата на груди тоже виднеется обильная растительность. Раньше мне казалось это ужасным, а сейчас не отталкивает.
Заметив, что Хаджаев смотрит на меня, резко опускаю взгляд и ем сэндвич.
В целом чувствую себя неплохо. От волос приятно пахнет дорогущим кондиционером, халат очень мягкий и удобный, еда вкусная.
Ладно уж. Домой поеду, там что-нибудь придумаю.
– В России тоже проституцией промышлять будешь? – спрашивает вдруг Амир строго.
Устало растирает глаза. Отставляет пустую тарелку и складывает руки на столе.
– Я не проститутка, – сжав зубы, выплевываю.
Реально достал. Думает, накормил и можно издеваться?
Хаджаев, будто бы не поверив, качает головой и ругается под нос на каком-то языке, далеком от русского. Слава богу, я такого не знаю.
– Тебе нужна помощь, девочка. Половина решения проблемы состоит в ее осознании. А ты не хочешь осознавать правды. Это чревато тем, что в Москве ты продолжишь этот путь.
– Какой правды? – закатываю глаза. – Ну сколько можно?
– Ты приехала сюда работать. Живешь в апартаментах со шлюхами, а твой менеджер – сутенер. Вот она – правда.
– Я ни с кем не спала!
– Вопрос времени и денег…
– Я бы ни за что не стала, – дышу часто. Обида изнутри режет. Аж слезы наворачиваются.
– Вопрос времени и денег…
Качаю головой и облизываю пересохшие губы.
– Мне три тысячи долларов Рубик предлагал, – сообщаю гордо. – Я отказалась.
– Он заработать на тебе хотел, безмозглая, – он снова злится. – И наебать. Реальная стоимость около десятки.
– Десять тысяч? – округляю глаза.
Я ведь не Карди Би какая-нибудь. За что столько?
– А что, если я предложу тебе двадцать?
Таращусь на Амира. Сначала возмущенно и воинственно, но потихоньку внутри меня колючей стеной вырастает сомнение.
Двадцать тысяч… Даже если учесть постоянно болтающийся туда-сюда курс, в рублях это почти миллион восемьсот.
Миллион. Восемьсот.
Твою мать. Почти два…
Мне даже сравнить эту сумму не с чем. Наш дом вместе со всем хозяйством в хлеву тысяч пятьсот всего стоит. Отцовская «семерка» даже на металлоломе больше десяти тысяч рублей не соберет.
А тут всего за ночь – один миллион восемьсот тысяч рублей. Хм…
– О чем ты сейчас думаешь? – грубо спрашивает Хаджаев, одним своим тоном заставляя поднять глаза на него.
