– Можешь сдать билет, – произносит Амир грубовато, застегивая ширинку и отправляясь к двери. – Если все же решишь улететь, напиши Тане, сколько я тебе должен. Переведу.
Оседаю на мягкое ковровое покрытие.
В душе смятение. Рой самых разных чувств, будто насекомых. От порхающих бабочек – все же я остаюсь здесь, в Дубае, до мерзких навозных мух. Потому что эта победа с привкусом спермы мне не нравится. Никому такое не понравится.
Он поимел меня в рот как настоящую шлюху. И я сама этого хотела. Еще пару недель назад я была уверена, что ни за что не продамся. Мои моральные ориентиры падали обратно пропорционально тому, как росли денежные запросы.
Падали. Падали. И оказались на дне Дубайского канала. Вместе со мной.
Пораженно смотрю на свои трясущиеся руки. Мамочки, как мерзко…
– Только я тебе ничего не обещаю, – продолжает Амир, расстегивая рубашку. – Заебешь – отправлю в Москву. Проститутки никогда меня не интересовали. Надеюсь, это временное помутнение.
Пугаюсь. Я не для того это все вытерпела.
– Вы… ты сказал там, в машине, что эта Рената ничем не лучше меня, – всхлипываю, подтягивая к груди колени и упираясь в них лбом.
– Я тебе польстил, дура. До Ренаты тебе еще сосать и сосать.
– Та шлюха с приветом? У тебя в номере? – орет Вадик.
Поморщившись, залпом выпиваю обжигающий горло кофе и, бросив короткий взгляд на бармена за стойкой, тихо предупреждаю:
– Сделай громкость чуть ниже. Будь так добр.
– Да я просто в шоке, Ама! Я ведь тебе разных таскал. Два года. С вышкой, с двумя вышками, балерин, гимнасток, певичек. «Красу России» даже. А тут… От нее же девственностью за километр несет!
Перевожу взгляд на окно, за которым с раннего утра плавится асфальт. Пожалуй, жара – самое неприятное, что приходится испытывать в этой стране. Со всем остальным я как-то свыкся.
Вадик продолжает пиздеть. Я его обрываю:
– На хрена ты вообще покупаешь женщин? Хочу понять.
Да. Не отрицаю некоторую товарно-денежную составляющую полуторагодовых отношений с Ренатой. Но все же это были отношения. Я реально старался потакать ее капризам и учитывать ее мнение. Каким бы абсурдным оно мне ни казалось. А такое бывало часто.
– Странный вопрос, – Вадик озадаченно отвечает, потирая шею.
– Почему просто бабу не завести? В чем разница? Не понимаю.
– Чтоб каждый раз ее на «в жопу» уговаривать приходилось?
– Придурок, – вздыхаю, прикрывая глаза.
До переговоров с оманцами около получаса. Хотел пожрать, но сегодня кусок в горло не лезет.
– Не, я серьезно, Амир. Клиент всегда прав. Секс за деньги хорош тем, что он сто процентов состоится. На твоих условиях. Всегда.
– А если она не хочет?
– Значит, ты назвал слишком низкую цену. Повысь – и захочет.
В моей голове есть вещи, которые не поддаются корреляции. Одна из них – отношение к женщине. По крайней мере, я так думал до вчерашнего вечера.
– У шлюхи не надо спрашивать, понравилось ли ей, – Вадик ржет. – Кончила ли она. Кстати, самому это можно делать куда и как хочешь. Хоть зигзагами на ее спину.
– Это своего рода насилие.
– Да какое, блядь, насилие? – возмущенно нависает над столом Елисеев. – Они ж сами согласны. Никого еще ни разу не заставлял и не насиловал.
– Сколько стоит час?
Снова морщусь, потому что цену на эскорт-услуги я знаю лишь поверхностно. Восточный мир таков, что часто приходится на своей стороне встречать партнеров в качестве гостей. Хотелки у них бывают совершенно разные, но их необходимо исполнять и списывать на представительские расходы.
