За несколько лет до миллениума - страница 22
Равнодушный такого стихотворения не напишет. Крик боли – признак рождения нового. Подождем его новых стихов. Но как бы ни сложилось, Кривошеенко уже оставил свой след в поэзии, даже если бы не было его стихотворных строк, украсивших город. Потому что вся его жизнь направлена на служение идеалам добра. Ведь он и у Бога просит всегда одного:
Казачьи лапти
С ним интересно посидеть за стопкой, послушать его рассуждения о литературе, да и просто поговорить о разных житейских мелочах. Он к ним абсолютно не приспособлен, этот сказочник, придумавший себе в жизни невероятную отдушину.
У каждого города должен быть свой сказочник. У нас он есть. Владимир Викторович Когитин. Бородатый нескладный сказочник начала века, который когда-то представлялся космическим и звездным.
Знаете, еще Рэй Бредбери мечтал, чтобы на его могиле было выбито: «Здесь лежит сказочник». Почетное звание, оно доступно не всем. По крайней мере, сказочников на свете куда меньше, чем обычных прозаиков и поэтов. А настоящих, хороших сказочников еще меньше.
Вот наш бородач выдумывает казачьи сказки. Знает же, что у казаков сказок никогда не было – менталитет у них такой. Легче увидеть казака в лаптях, чем услышать сказку о нем в станицах. Теперь вот есть свои сказки и у казаков. Их придумал Владимир Когитин.
Лукавый человек, лукавый. Почему? Да только лукавый человек может начать сказку так:
Жил был Деянушка убогий. Круглый сирота. Горбатый да кривой. Но сердцем простой. Мухи не обидит. Птицы-звери к нему доверие имели. Ходил Деянушка от села к селу. Просил милостыню. Тем и кормился, что люди подадут.
Первая запятая лишь в девятой фразе. И портрет готов.
А сказки у него хитрые и задумчивые. Кроется в них тайный подтекст, второе дно, хорошо видимое умному человеку. И есть в этих сказках лиризм и усмешка, есть осмысление современности, совершаемое обязательным сказочным путем. Есть в сказках неведомые существа: лихоманки, кот Китоврас, странствующие деревья, моховички и многие другие из личного бестиария нашего сказочника.
И язык у Когитина сочный, умеет гуторить доцент с гуманитарным образованием.
Как-то на смотру увидел братанов атаман, сморщился, носом задергал, кубыть у кобылы под хвостом понюхал. Стоят они перед ним невклюжие, не по формалу, в мундирах потерханных. Сколько раз, бывало, мимо них проходил. И ничего. А тут, видать, братаны не в настроение попали.
Запенился атаман:
– Тру! Срамота! Позор накладают на казачью честь!
В его сказках Добро всегда борется со Злом, с неизбежным исходом, как в поединке Джо Фрэзера с перворазрядником из «Трудовых резервов», но это ничего не значит – в сказках всегда побеждает Добро, иначе и не бывает. В сказках так – враг, значит, враг, друг, значит, друг, и хороший человек спешит в затоваренной бочкотаре навстречу доброму человеку. В сказках так, и дракон шепелявит после встречи с хорошим человеком.
Если бы Добро всегда побеждало в жизни!