Когда торговцы пушниной и их имущество наконец оказались на берегу, они начали искать место для строительства форта. Выбранное ими место представляло собой холм примерно в двенадцати милях от устья залива, между мысом Джордж на западе и мысом Тонкин на востоке. Они взялись за работу с упорством, но без радости. Они были рады оказаться на берегу и освободиться от тирании капитана Торна, но их огорчали постигшие их несчастья – гибель людей при высадке на берег.
Дункан Макдугалл, старый житель северо-запада, был старшим. Он был человеком с большим опытом, но Росс называет его человеком заурядных способностей, неспособным командовать людьми. Несколько лет спустя он прославился тем, что в сговоре с Северо-Западной компанией обманом выманил у мистера Астора большую часть его имущества в Астории.
Перед маленькой компанией, обосновавшейся в новой стране в совершенно непривычной обстановке, стояла трудная – почти невыполнимая – задача.
«Место, выбранное таким образом для фактории на западе, было таким, что вряд ли нашлось бы на всём континенте другое место того же размера, более сложное для освоения: оно было покрыто гигантскими деревьями почти невероятных размеров, многие из которых достигали пятидесяти футов в обхвате, которые росли так близко друг к другу, перемежаясь огромными камнями, что выравнивание и расчистка земли потребовали бы немалых усилий. Чтобы справиться с этой задачей, каждый мужчина, от невзирая на своё положение, постоянно держал топор в одной руке и ружьё в другой: первый – чтобы нападать на лес, второе – для защиты от диких орд, которые постоянно бродили вокруг. В рабочей одежде и в поте лица мы начали зарабатывать себе на хлеб. Таким образом, мы все трудились и рвали жилы от восхода до заката – с понедельника по субботу, а по ночам несли бессменную вахту…
Многие из нас никогда раньше не держали в руках топор, и лишь немногие знали, как обращаться с ружьём, но необходимость, мать изобретательности, вскоре научила нас тому и другому. Поставив наши ружья в какое-нибудь надёжное место поблизости и оценив высоту и ширину дерева, которое нужно было срубить, группа с некоторым трудом возводила вокруг него подмостки. После этого четверо человек – именно столько было назначено на каждое из этих огромных деревьев – забирались на эти подмостки и начинали рубить дерево на высоте восьми или десяти футов от земли. Рукоятки наших топоров в зависимости от обстоятельств были от двух с половиной до пяти футов в длину. При каждом втором ударе они оглядывались, чтобы убедиться, что всё в порядке, но малейший шорох в кустах заставлял их останавливаться; таким образом, в тревожном ожидании проходило больше или меньше времени. Прислушавшись и оглядевшись, они возобновляли работу, попеременно рубя и оглядываясь. Так проходил день, и часто безрезультатно: ночь часто наступала прежде, чем дерево, которое начинали рубить утром, было наполовину срублено. Действительно, иногда на то, чтобы свалить одно дерево, уходило два дня или больше, но когда его почти подрубали, его осматривали пятьдесят раз с разных точек, чтобы определить, куда оно может упасть, и предупредить людей об опасности.»
Труд, за который они взялись, был тяжёлым и непрерывным, климат – с постоянными дождями и туманами, еда – только рыба и дикие коренья; индейцы доставляли столько хлопот, что за два месяца трое из них были убиты, другие покалечены падающими деревьями, а одному оторвало руку пороховым взрывом. Всё это вызывало недовольство: четверо дезертировали и были схвачены индейцами, а чуть позже ещё шестеро дезертировали, но были возвращены дружелюбным индейцем.
