И сейчас в памяти невольно всплыл этот эпизод. Он обнял Стрелковского за плечи.
– Антон Игоревич, вы же знаете, не люблю я это.
– Ну как же, у меня же сын…
Мужчина невольно глянул на початую коробку конфет на столе Стаса. Квадратики экстрагорького шоколада в широкой коробке с откидной крышкой приносил Костюков. Это было своего рода традицией. На фантиках были то крылатые фразы на латыни, то совместные фотографии мужчин, то медицинские анекдоты. Стас не знал, в каком фотошопе он это делал, но каждый праздник получал от друга такой подарок. Откуда только этот чудак брал идеи.
– Категорически не люблю и не приемлю, – Стас делал особое ударение на «не». И будто оправдываясь, добавил. – Шоколад, кстати, от друга. Андрей принес. Просто так.
Мужчина сдался. Он неловко засунул свой подарок во внутренний карман куртки и быстро заговорил.
– Я молодости был КМС по конькобежному спорту, а спортивное училище не окончил. Отец умер, зарабатывать пришлось. Надеялся, дети пойдут. А тут девчонка за девчонкой. Егорка – это счастье мое. Ну, до свидания, Станислав Петрович.
Мужчина вышел, осторожно придержав дверь. «Егорка.... – роилось у Стаса в голове. – Не совсем Юрка. И тем не менее».
Он еще раз обозвал себя гадалкой, на этот раз со злостью. Протянул было руку за шоколадкой, и тут же убрал. Он не любил сладкое и клал горький квадратик на язык только тогда, когда ему предстоял серьезный стресс. Например, перед операцией. Очередное проявление проницательности – разве это причина для стресса? К этой особенности пора привыкнуть.
– Так ты, Станислав Петрович совсем с катушек слетишь, – сказал себе нарочито громко и строго, и стал прохаживаться по кабинету. Случайно выглянул в окно. По двору уверенной походкой счастливого человека шел Стрелковский. Уже за воротами кого-то встретил, остановился.
«Счастьем делится с каждым», – с улыбкой подумал Стас и вдруг задумался, станет ли для него рождение сына таким же важным событием, как для этого простого человека. Навязчивый внутренний голос опять напомнил, что думать нужно немного не о том. И снова где-то в области солнечного сплетения расплылось неприятно пятно нерешенной проблемы. Стас оперся руками о подоконник, уткнулся лбом в стекло.
Стрелковский все еще что-то рассказывал прохожему, энергично размахивая руками. И вдруг Стас узнал второго мужчину. Это был отчим Аллы. С утра, по обыкновению, трезвый.
Семен Семенович по сути своей был неплохим человеком. Родился в глухой деревне, поступил в поселковый техникум. Получив диплом электрика, здесь и осел. Стас часто думал, что попади он в хорошие женские руки, может, и жизнь бы иначе сложилась. Но выбрал он развеселую мать его супруги. На что повелся этот бесхребетный добряк? Сложно сказать. Стас подозревал, что у Семена Семеновича это были первые серьезные отношения в жизни. Опытная, на добрый десяток лет старше, с не взрослой еще Аллой на руках, Анжела Карповна легко его охомутала. Может, и к вечерним выпивкам он пристрастился с ее подачи. А может и потому, что других занятий здесь не было. Стас иногда задавался вопросом, как бы он сам коротал долгие вечера, не будь у него деревенских амбулаторий и ночных дежурств. Ответа он не знал.
А вот Семен Семенович знал. Его супруга научила. И сама же от этого страдала. Алкоголь делал тихого Семена, как он сам говорил, борзым. В состоянии «борзоты» он нередко поколачивал грузную неповоротливую Анжелу. Будто понимал, кто виновник его состояния. Хотя, при чем тут она, за бутылкой проводила вечера добрая половина поселковцев. Кто-то, не без гордости причисляя себя к местной интеллигенции, выпивал понемногу, в основном водку. Сельчан попроще плодово-ягодное доводило до пьяных драк. Но это то, что на виду. Если бы знать все, что происходит за завешенными окнами, светящимися уютными огнями, открылось бы немало удивительного. И у тех, и у других.
