– Это точно. Слушай, я на всякий случай все же спрошу: из этих знакомых Лифановой не попадался такой Николай Терентьев? Правда, он постарше Киры лет так примерно на пятнадцать-двадцать.
– Терентьев… – повторила следователь и немного помолчала. – Нет, кажется, такого не было. Тем более такого старого. Ну, по сравнению с этими сопляками. Это он, что ли, берет на себя смерть этой девицы?
– Он самый. Ладно, Катюша, спасибо тебе огромное.
– Было бы за что. Звоните, если еще что-нибудь надо будет.
– Обязательно.
Что и требовалось доказать, мысленно отметил Гуров, повесив трубку. Виновных нет, следов насилия тоже, дело прекращено, Терентьев не засветился. Да и вину его будет доказать сложно, пусть даже он хоть сто раз признается и чистосердечное напишет – прямых улик и доказательств нет.
Сыщик посмотрел на Крячко, который копошился в компьютере, периодически глядя на экран телефона.
– Что, Лев Иванович, хорошего нам скажете? – поинтересовался напарник, не отрываясь от своего занятия.
– Смотря что хотите услышать, Станислав Васильевич, – улыбнулся Гуров.
– Что, совсем голяк? – все же повернулся Стас. – Не насильственный случай, дело в архиве пылится?
– Угадал. Терентьев, разумеется, там нигде не то чтоб не засветился, а даже на горизонте не мелькнул. Поэтому, даже если он и спихнул эту Киру с моста, хрен докажешь теперь это, несмотря на все его признания. Потому что на трупе не было следов насилия. Удары об воду, естественно, не считаются. А чтобы от толчка остались синяки или отметины, это нужно обладать уж очень чувствительной кожей.
– Да, тут даже эксгумацию делать без толку, – заметил напарник. – Да и поздно, по скелету точно не определишь. Вот если бы он ее под машину толкнул или в воде какие-нибудь столбы торчали…
– Ой, Стас, если бы да кабы…
– Да знаю я, Лева. Катька Полянская, что ли, ей занималась?
– Да.
– Ну, она бабенка дотошная. Выжмет все, что надо. Кстати, а убийство Савиной не ей ушло на следствие?
– Нет, – отрицательно помотал головой Лев Иванович. – Хотя я тоже спросил. Оно у Влада Сорокина.
– Да, он тоже ничего, хоть и копуша редкостный.
– Копуша или нет, но догадается, что Терентьев – не убийца. Кстати, а что с номерами?
– Вон сижу, пробиваю. – Станислав кивнул на монитор. – Хорошо еще, что тогда ночь была, не так много тачек проехало.
– Сколько?
– Штук десять, не больше. Да и дорога к дому Савиной не особо оживленная. А уж глубокой ночью в дождливую погоду, сам понимаешь.
– Ну да. И кто у нас владельцы?
– Ну, троих сразу можно отбросить, поскольку это дамы. А студентку нашу явно не женщина душила. Если только она не какая-нибудь спортсменка-каратистка, в чем я очень сомневаюсь.
– Значит, остается семеро.
– Да, именно так. Вот, собственно, эти граждане. – Крячко протянул Гурову телефон.
Сыщик проглядел список.
– Да, знакомых фамилий нет, – заметил он.
– А жаль, – усмехнулся Стас. – Было бы куда проще.
– Еще бы.
– Я сейчас смотрю, не засвечены ли они где-то у нас. У гаишников – это отдельная тема. Там разве что штраф за превышение или непристегнутый ремень, в крайнем случае – раньше лишались прав за пьяную езду, но это не наша епархия. Троих я уже проверил, пока пусто. Не судимы, не привлекались, даже по «административкам».
– Надо всех проверить.
– Чем я и занимаюсь.
– Еще вот что можно сделать. – Лев Иванович положил телефон на стол и посмотрел на напарника.
– Что?
