– Отчего же? – Ника удивленно взглянула на него. – Для выполнения своих прихотей, сохранения богатства и власти не всегда следуют десяти заповедям. Я могла бы порассказать немало мрачных историй об убийствах, отравлениях и насилии. О бомбардировках планет, предательских ударах в спину союзников. О том, как юные девушки отдавались в жены ненавистным им людям, как благородные юноши наступали на свои чувства ради выгоды рода. От этого никуда не деться. Особенно мне, наследнице славы и бесчестья, богатства и роскоши, влияния и власти моих предков. Я последняя в роду и, к величайшему огорчению отца, – женщина. Чувствуешь, как здесь пусто. Из этого дома ушла жизнь.
– Да, это так. – Джек не терпел вранья и вынужден был согласиться с Никой.
– Когда-то князья Громовы держали в узде все Обитаемое Пространство. Эта планета была вся наша. Власть князя опиралась на флотилии тяжелых рейдеров, размещавшиеся на двух лунах Деметры, уме, силе, коварстве и настойчивости клана. Потом пришли другие времена. Изменение людского сознания и новая техника сделали людей не зависимыми от своих прежних правителей. Но и тогда мои предки сохраняли и приумножали богатство, используя власть ума, связей и денег. Они снова стали властителями в образе политиков и бизнесменов, генералов и чиновников.
Однако сила ушла от нас, богатство истощилось, и сто лет назад этот дом был продан. Только усилиями моего деда и отца мы смогли вернуть часть того, что принадлежало нам раньше. – Ника нахмурилась и вздохнула. – Теперь моя мамочка понемногу просаживает то, чего с таким трудом добился отец.
– Печально. – Эндфилд посмотрел вокруг, на великолепие парадных покоев родового княжеского гнезда, понимая, какую силу и могущество нужно иметь, чтобы удерживать все это долго и надежно.
Понял Джек и истоки ненависти родовитых патрициев к выскочкам, наплевавшим на древние и часто просроченные “грамоты небес” старинных родов, лезущим в их сферы влияния и вотчины за своей долей богатства, власти и значимости.
Осознал, почему так ненавистны им “простые” люди, униженная, серая биомасса, лишенная большинства исконных человеческих прав, образующая бездну падения под ногами, тянущую к себе, вниз, лишь фактом своего присутствия.
– А кажется таким прочным и надежным… – в раздумье сказал он.
– Не стены делают дом прочным, не богатство делает, жизнь защищенной. Ведь песок и ветер стачивают самые прочные скалы, а сколь бы ни была огромна гора, ее можно растащить по камешку.
Джек аккуратно взял Нику за талию и прижал к себе.
Княжна положила голову ему на плечо, и они долго стояли молча посреди сияющего великолепия огромного пустого зала.
Девушка привела Эндфилда в зимний сад, где было жарко и влажно, раздавались крики попугаев и росли экзотические пальмы.
– Вот сюда я приходила погрустить и подумать, – сказала она, подводя Джека к маленькому пруду, куда стекала вода из родника.
– Красиво. Хочется сидеть здесь вечно. Вернее, здесь нет времени.
– Да, мой милый, – сказала девушка. – А теперь я покажу тебе мою комнату.
Ника повела Эндфилда в жилую часть дома. Они прошли темными, молчаливыми коридорами с портретами на стенах к детской.
– Здесь я жила до пятнадцати лет. Все осталось как было.
Джек вошел, огляделся. Через высокие окна был виден кусок парка с его зелеными лужайками, ярко освещенными фонарями. Балконная дверь была приоткрыта, и в комнату врывался свежий ветер, насыщенный запахами леса.
