«Не вздумай во что-то вляпаться, дочь. И шарф замотай хорошо, на улице холодно. В подвалы не лазь, возьми с собой мой шокер, перцовый баллончик, а лучше бабушкину биту. Она самая действенная. Я ею как-то от маньяка отбилась, пришлось потом правда долго объясняться перед полицейскими…»
Ничего нового, но маму исправно послушалась. Небольшой шокер сунула в карман куртки, баллончик в рюкзак. Уже в коридоре натягивая зимние ботинки, вспомнила про биту, крикнув:
— Бабуля, а где бита?
— В кладовке посмотри, рядом с веником, — отозвалась бабушка, отчего чертыхаясь, расшнуровала первый ботинок, бросив второй и потопала, шурша штанами от костюма к кладовом, находящейся в конце коридора, неподалеку от ванной с туалетом. Отыскав среди пыльного хлама, старых игрушек и парочки советских фотоаппаратов, нужную вещь, закинула ее на плечо, прошагав обратно.
— Лилька, только отзвонись, если задержишься! — крикнула бабушка, когда я уже была на пороге, гремя ключами, поправляя лямки потяжелевшего рюкзака.
— Ладно, ба!
— И мужика домой приведи!
В третий раз закатываю глаза, громко хлопнув дверью.
Амир
— Сын, нам надо серьезно поговорить.
Ой, нет. Вот с этого начинаются все проблемы в вашей жизни. «Нам надо серьезно поговорить», — заявляет любовница, а через пять минут в твою голову летит сковородка, следом за парой дорогих туфель. Я люблю разговаривать, можно сказать, это мой хлеб насущный. Однако желания узнать дальнейшее продолжение отцовской фразы сдувает попутным ветром.
Тяжело вздыхаю, замечая на себе пристальный взгляд таких же темно-карих глаз, как у меня самого. Мой отец, расположившись в директорском кресле просторного зала совещаний, задумчиво хмурит брови, сцепив пальцы в замок. В отличие от меня, у него на руке только часы, скрытые под рукавом серого пиджака да золотая печатка. Выражение лица, правда, самое благодушное из всех возможных, отчего сердце немного успокаивается…
— Тебе пора жениться, — сбрасывает бомбу на голову, а я прикрываю глаза, сползая по мягкой кожаной спинке кресла, слыша тихий скрип. В голове миллион мыслей, ответы буквально язык жгут. Но там, где мое красноречие помогает выпутываться из сложных ситуаций в бизнесе и с женщинами, никаких шансов если противник — собственный отец.
— Обязательно, — киваю, решив, что согласие лучший способ избежать долгих нотаций. Брови отца приподнимаются, на лице мелькает изумление. Он будто не ожидал от меня ход конем, потому подозрительно щурится, отчего приходится продолжать развивать эту тему.
— В конце концов, пора бы задуматься о посадке детей, росте дерева, дом там разрушить, конуру для собаки построить, — взмахиваю руками для эффекта, соскакивая со своего места.
Между нами целый стол, уставленный бутылками с водой и стаканами после прошедшего совещания. Проходя мимо одного из стульев, отшагиваю в бок, задевая рукой пальму в горшке. Папа с любопытством продолжает на меня погладывать, пока сила моего убеждения начинает свою эффективную работу по обработке дорогого родителя.
— Всю жизнь мечтал найти женщину по сердцу. Чтоб, прямо, взгляд замирал, душа в тоске ныла, стоит только за порог выйти. Детей штук десять, Внуков раз в пять больше, — по-моему отца трясти начинает. Как-то подозрительно он глаза рукой прикрывает, явно сдерживая гомерический хохот. Ничего, зато в следующий раз точно этот вопрос поднимать не станет.
