Вот таким странным образом, Глеб стал полноправным студентом, и началась его взрослая жизнь. С восьми до семнадцати, усиленный труд в проектной конторе. Ускоренный марш к родимому дому. Бутерброд какой-нибудь в зубы и бегом в «погоню за знаниями». Две «пары» упорных занятий и бодрой рысью вернуться обратно.
До порога квартиры Глеб добирался только к одиннадцати. Парень проглатывал холодную пищу и, едва волоча усталые ноги, плёлся в кровать. На этом его суточный цикл благополучно кончался.
Через шесть, максимум семь часов сна, звонил громкий будильник и начинался новый этап. Точно такой же, как и вчера. Так пролетело короткое «бабское лето», а потом, наступила стылая слякоть.
Осень в тот год, примчалась в Трёхреченск на удивление рано. В конце сентября начались проливные дожди, которые шли почти каждый день. Постоянная сырость, утомляла людей нисколько не меньше трескучих морозов. Да и грязь на улицах города стала почти непролазной.
Давно всеми замечено, что самыми нежными членами социума являются дворники, а так же извозчики. При любых переменах в каждого сообществе они испаряются самыми первыми.
Следом за ними исчезает культура и обычная вежливость. Так что, в то жуткое время в России, дороги совсем перестали мести и чистить от всякого мусора. Людей стало некому возить на работу, а перегоревшие вдруг фонари никто, почему-то, не мог заменить. Внезапно пропали запчасти и мастера, способные с ними нормально работать.
Количество милицейских сотрудников в городе резко убавилось, зато появилось множество гопников разных мастей. Скорее всего, часть служителей правопорядка, перешла в стан врагов. Стало опасно ходить по тёмным дворам и даже центральным проспектам.
Плюс ко всему, вместо прекрасно знакомых автобусных рейсов, по которым ходили большие машины, в городе тогда началось нечто невнятное. Появились многие сотни разнокалиберных средств передвижения по трассам. То есть, разнообразных «маршруток», с неизвестными никому номерами. Они были просто наклеены на лобовое стёкло.
В один из таких мокрых дней, в пятницу, после одиннадцати, Глеб возвращался с поздних вечерних занятий. Проживал он в то время, вместе с любимой маманей на пролетарской окраине, в весьма отдалённом спальном районе.
В основном, его заселяли те люди, которые раньше носили гордое звание – «пролетариат великой страны». Теперь, почти все, они оказались без всяких источников средств к продолжению жизни и перебивались с хлеба на воду.
То бишь, пробавлялись случайными заработками. Тут что-нибудь разгрузить богатым барыгам, там сделать ремонт в каком-нибудь офисе, который удобно устроился в бывшем детском саду.
Даже при Советском Союзе, столь отдалённая местность не блистала чистотой и опрятностью днём и сияньем огней вечерами и ночью. Ну, а при сломе социальных формаций, она целиком погрузилась в непролазную грязь и непроглядную тьму.
Как часто случалось с «удачливым» парнем, «маршрутка» нужного номера, ушла прямо у него перед носом. Другая, приехала через двадцать минут. Поэтому, до нужного микрорайона, парень добрался лишь ближе к полуночи.
Глеб еле выбрался из плотно набитого транспорта и бегом пересёк главную улицу. Он углубился в свой «любимый» квартал и, с очень большой осторожностью, продвигался вперёд.
На коротком отрезке, от остановки, до уютной «хрущёвки», оставалось пройти самое неприятное место. Именно здесь, поперёк привычной дороги, стоял длинный дом, выросший вверх на пять этажей.
