Все же она не младенец и понимает: лучше пусть он будет подальше. Она в большей безопасности, когда его нет рядом. Наверное, он действительно ушел, потому что за стеной не слышно ни шороха. Только вокруг сгущается темнота, а в ушах – шипение и грохот.
– Пожалуйста! – кричит она на всякий случай и колотит по стене свободной рукой. – Я хочу домой!
Ответа нет. Но потом она слышит, как шуршат по гравию шины, прямо под заклеенным бумагой окном. Со стуком захлопываются дверцы. Она ощущает вибрацию.
И слышит, как поворачивается ключ в замке. Шаги. Шепот. Смех. Он вернулся. И привел кого-то еще. Девушку.
Она снова стучит по стене, в это мгновение смех умолкает.
Вместо него звучит музыка. Громче, чем смех. И приятнее. Она закрывает глаза и представляет себя в балетном классе. Новый учитель говорит, танец может сделать тебя счастливой, даже если тебе грустно, – он дает какие-то «индорфины». Наверное, они есть у дельфинов, потому что дельфины всегда улыбаются.
Сейчас она танцует под музыку. Все быстрее и быстрее. Вырывается из этих цепей, из этой мокрой вонючей кровати. Подпрыгивает в воздухе, как счастливый дельфин. Свобода…
А затем музыка смолкает.
Смех. Шепот. Шаги. Щелкает замок. Хлопают дверцы и шуршат по гравию шины.
Вся ее грусть снова с ней. Потому что на самом деле она вовсе не танцевала.
«Скорее всего, выйдет за убийцу».
Эти слова звучат у Рут в голове, когда на следующее утро она открывает глаза.
Сводив Ресслера на улицу (и заодно попросив прощения за то, что на этой неделе была очень рассеянной собачьей мамой), она возвращается в свою комнату, которая уже почти заменила ей всю квартиру целиком. Если она вспоминала о еде, то принимала пищу за рабочим столом или в кровати. Что бы она ни просматривала, что бы ни читала – все тоже происходило в этой комнате. Выходила она отсюда только на работу и на прогулку с Ресслером.
«Тут все пучком», – написала она вчера Джо и пообещала позвонить в конце недели.
Сегодня пятница, ее первый выходной день. Девочки покинули ее рано утром. Скоро они вернутся, а пока у Рут нет планов – только побыть немного с Ресслером. Возможно, сводить его в Риверсайд-парк или прогуляться по лабиринтам городских улочек.
Но сначала Рут открывает ноутбук и вводит «Энни Уитакер» в строку поиска под мультяшным изображением надкушенных пончиков.
Отвлекшись ненадолго на размышления о том, как люди вообще находили друг друга, когда не было интернета, Рут сосредоточивается на результатах поиска. Точнее, на их отсутствии. Женщин по имени Энни Уитакер полным-полно, но ни одна из них не похожа на девушку из школьного альбома Хобен-Хайтс. Рут просматривает фотографии, читает шапки профилей в социальных сетях – никто даже отдаленно не напоминает серьезную брюнетку, сыгравшую когда-то Джули Джордан.
И только когда Рут делает паузу, чтобы приготовить себе кофе, ее посещает первая логичная мысль за сегодняшний день. Да, лица редко меняются до неузнаваемости (ботокс и филлеры не в счет), а вот фамилии часто. Особенно если женщина вышла замуж. Прошло девятнадцать лет, сейчас у Энни может быть какая угодно фамилия. И жить она может где угодно.
Рут начинает с наиболее вероятного места – с Новой Зеландии, родины Энни Уитакер.
Численность населения Новой Зеландии удивляет Рут: сейчас там живет около четырех с половиной миллионов человек – значительно меньше, чем в Нью-Йорке. Будем надеяться, это облегчит поиск, думает она.
