Забытое время - страница 25

– Уже пробовали. Не помогло. Ничего не помогает. Доктор, умоляю. У вас гигантский опыт. Вы никогда не сталкивались с похожими случаями?

– Ну… – Доктор Ремсон откинулся в кресле поудобнее, сложил руки поверх обширных вельветовых колен. – Пожалуй, с одним.

– Был похожий случай?

Джейни затаила дыхание. Смотреть врачу в лицо она боялась и сверлила глазами носок его ботинка. Доктор Ремсон проследил за ее взглядом, наморщил лоб, и вдвоем они посмотрели, как его черная ступня постукивает по темно-малиновым квадратам персидского ковра.

– Много лет назад я был ординатором в Белльвью. Ребенок часто рассказывал о травмах, которые пережил во время войны. Рисовал страшные картинки. Штыковые удары. Изнасилование.

Джейни содрогнулась. Эти картинки так и встали перед глазами – кровь красным карандашом, у человечков руки-ноги, как спички, и широко распахнутые рты.

– Жил в маленьком городке в Нью-Джерси – по всему судя, в любящей полноценной семье. Клялись и божились, что он в жизни не видал того, что рисовал. Весьма удивительно. Всего пять лет мальчику.

Аналогичный случай. Фрагменты головоломки по имени Ноа наконец складывались. Джейни окатили облегчение и ледяное предчувствие.

– И какой у него был диагноз?

Психиатр скривился:

– Он был чуть старше Ноа. И все равно слишком мал для постановки диагноза.

– Какой диагноз?

– Ранняя детская шизофрения. – Ремсон потуже натянул свитер на пузо, будто от одних этих слов в кабинете похолодало. – Конечно, у таких маленьких детей встречается редко.

– Шизофрения? – Слово зависло в вышине, в охлажденном воздухе, блистая, как зазубренная сосулька, а затем на Джейни обрушилось понимание. – Вы считаете, у Ноа шизофрения.

– Я же говорю, он слишком мал для постановки точного диагноза. Но мы должны иметь в виду такую версию. Сбрасывать ее со счетов мы не можем. – Из-под тяжелых век за Джейни невозмутимо наблюдали его глаза. – Со временем узнаем больше.

Джейни разглядывала ковер. Густой, непостижимый малиновый узор – квадраты в квадратах, а те в других квадратах.

После паузы доктор Ремсон сказал:

– Порой играет роль генетика. Вы говорили, что ничего не знаете о семье его отца?

Она горестно потрясла головой. Несколько лет она гуглила ночами от случая к случаю, а теперь взялась за поиски Джеффа из Хьюстона всерьез. Неделю назад продвинулась на шаг: добрых два дня перебирала всех родсовских стипендиатов последних двух десятилетий. Проверила всех Джеффов и Джеффри, всех техасцев, и ни один даже отдаленно не напоминал человека, назвавшегося Джеффом. Она позвонила в тринидадскую гостиницу, но там теперь был «Холидей-Инн».

Итак, Джефф – если он вообще Джефф – родсовской стипендии не получал. Вероятно, и в Оксфорде не учился. (Она поискала его в колледже Бейлиолл и ничего не нашла.) Возможно, он и не бизнесмен никакой. Он все выдумал – но зачем? Поначалу она думала – чтоб произвести на нее впечатление, но теперь вырисовывалась другая версия: может, у него был полноценный психотический приступ?

Джейни чувствовала, как взгляд Ремсона парит над нею мохнатой бурой летучей мышью, но не могла заставить себя посмотреть врачу в глаза. Разглядывала свои коленки, обтянутые серыми колготками; серость их и округлость внезапно показались ей абсурдными.

– Вам нужны ответы, я понимаю, – вещал между тем Ремсон. – Но пока других возможностей у нас нет. Мы можем уточнить диагноз по мере лечения и непременно так и поступим. А пока, если хотите, попробуем антипсихотические препараты. Назначим Ноа очень низкую дозу. Я выпишу вам рецепт.