Опустив голову, Миней собрался было идти в сторону хутора, но не смог сдвинуться с места. Ничего не понимая, он повторил попытку сделать шаг, но ноги не слушались его.
– Эй, ты чего на месте топчешься, ворог?! – прикрикнул на него Семён. – Ступай вперёд, кому говорю, или…
Керосин, разлитый у ног Лыкова, неожиданно воспламенился. В одно мгновение огонь перебрался на сапоги Минея, затем на одежду. Казак горел, как воткнутый в землю большой факел. Он дико кричал, размахивал руками, но стоял на месте, будучи не в силах бежать или валяться по земле, сбивая пламя.
Семён смотрел на эту страшную картину с перекошенным лицом. Ему даже в голову не пришла мысль попытаться спасти юношу. А когда он пришёл в себя и поспешил к Минею, тот был уже мёртв. Обугленный до неузнаваемости, как головёшка после костра, он всё ещё горел, но продолжал стоять на месте.
– Нет, это невозможно?! – шептал Семён потрясённо. – Да не может этого быть! Кто его поджёг? Ведь не сам же он это сделал.
Тело Лыкова горело так быстро, что через четверть часа превратилось в прах. Затем огонь исчез, словно просочился с превратившихся в золу останков прямо в землю.
Когда Семён немного оправился от чудовищного потрясения, на том месте, где полчаса назад стоял Миней Лыков, едва заметно тлела и дымилась небольшая кучка пепла.
И тогда что-то нашло, накатило на Семёна. Мысли в голове спутались, свет померк в его глазах, и он провалился в какую-то бездну, которая вдруг распахнулась перед ним, как врата ада…
Лесная дорога уводила в тень берёзовой рощи; отовсюду веяло прохладой. Проезжали мимо овражков, заросших непроходимым колючим кустарником, мимо полянок, покрытых желтеющей травой. В лицо бил насыщенный ароматами лесной воздух.
Управлял лошадью Прохор, а Митрофан и Пётр угрюмо тряслись в телеге. Все трое были хмурые и неразговорчивые. Батюшка отказался ехать в хутор, о котором по станице уже гуляла дурная молва. Опасаясь за жизнь девушки, он велел привезти Варвару в церковь поздней ночью. Изгонять из неё бесов вне стен церкви было чревато непредсказуемыми последствиями. Никто не мог знать, как сильно погрязла Варвара во грехе и насколько прочно укрепилась в ней нечистая сила.
Итак, Рогожины возвращались домой с твёрдым намерением отвезти девушку в церковь к полуночи. Батюшка будет ждать их.
Упругая ветка хлестнула по лицу Митрофана, и он сразу же отвлёкся от грустных раздумий. Другая ветка ударила по затылку Петра, и он даже подпрыгнул от неожиданности.
– Обожди, куда ты завёз нас?! – крикнул Митрофан в спину старшего сына. – Ты что, впервой из станицы домой едешь?
– Тпру-у-у, – Прохор натянул вожжи и ошеломлённо осмотрелся. – Сам ничего не пойму. Ехал по хуторской дороге, а как сюда заехал, ей-богу ни сном ни духом не ведаю.
Митрофан и сыновья сошли с телеги и осмотрелись, но так и не поняли, в какой части леса находятся. Кругом густая непроходимая чаща, а дорога, по которой они ехали, и вовсе исчезла из виду. Поляна, на которой они оказались, выглядела девственной и дикой, как будто на неё никогда не ступала нога человека. Но тогда как же они умудрились заехать на неё?
– Отсюда выбираться надо, – сказал Митрофан, озабоченно озираясь. – Время уже к вечеру, и ежели засветло не выберемся, то сердцем чую, худо быть могёт.
– Легко сказать – выбираться, – вздохнул Пётр. – Дороги-то нет ни сзади, ни спереди… Куда ехать-то, папа?
