Мои приятели научились быстро пригибаться, а некоторые даже окапываться. Навык развился очень быстро, никто от меня серьезно не пострадал.
Со временем они даже научились извлекать из меня практическую пользу.
Что вы, например, знаете про правильное использование фотографических фиксажей, выделяющих сероводород? Или про соединение гидроперита (имелся у каждой блондинки) и простой таблетки анальгина?
Великая советская литература, сведенная из ее социалистического разнообразия к полезному минимуму, во мне нашла своего долгожданного истового почитателя (соболевский «Соловей» из книги «Севастопольские рассказы»).
Срывались не только контрольные. Очередь в кино на «Фантомаса», завершавшаяся на улице в квартале от кассы, сдувало разом, едва в кустах при определенных условиях правильно соединить все элементы «бинарного» заряда.
Если вы экспериментатор, вроде меня, то в эпоху развитого социализма вам должно было жить трудно. Мне нужно было срочно на тренировку. А тут после уроков запланированный сбор металлолома. Портфели запирали в кабинете.
Собрал банду, предложил быстро и радикально решить вопрос. Я днями присмотрел здоровенный стабилизатор на самолетном кладбище возле старого аэродромного поля военного авиационного училища. По тому полю бегал почти каждое утро, было время рассмотреть. Обычно там народные умельцы рылись, самолеты раскурочивали до конца, поживиться было чем. Из дюрали клепали даже небольшие лодки. Ценное – например, самолетные часы-хронограф АЧС-1В. Их вытаскивали техники, встраивали в кусок оргстекла, декорированный под природный хрусталь, возвышающийся на хромированных полозьях. И недешево продавали.
До самолетного кладбища мы дошли быстро. Пыхтели, ругались, пока тащили стабилизатор до железной дороги. При помощи двух обрывков пожарного шланга и трех веревок, прихваченных с собой, захомутали его. Получилась волокуша. Загрузили на рельсы. А дальше просто погнали, как конка – бегом потащили. Самолетная дюраль отлично скользила по рельсам.
Выскочив на асфальт, скорости не сбавили. Меньше часа ушло на доставку. Стали передовиками – нам старшая пионервожатая вначале записала минимум – по 36 килограмм. А потом, посоветовавшись с учителями, ставку удвоила, записав по 50 кг. Цветмет ценился вдвое «дороже», а стабилизатор (учителя называли «крыло») был значительным, большим и тяжелым, приподнять невозможно. Вся страна жила приписками, чем школа лучше?
Через два дня, когда перед школой на асфальте возникла здоровенная гора металлолома, на линейке торжественной линейке нам вручили грамоты. Говорили слова, поздравляли.
Еще через день приехал водоканал, собирая крышки от канализационных колодцев. Два раза в год школьники наносили непоправимый ущерб хозяйству. И лишь к концу следующей недели приехал неторопливый армейский бортовой «Урал» с отделением солдатиков, которые быстро выбрали свое. Чужого не брали. Но стабилизатор они отвезли к себе на свалку – им тоже спускали план по металлолому.
Именно тогда я и разочаровался в социализме, кстати.
На офицерских сборах мы жили в палатках кадрированного полка химической защиты. Полком командовал человек с характерной фамилией Крюгер. Она ему очень шла, даже прозвище придумывать не было необходимости. Имея за спиной «два года школы жизни, которую лучше всего пройти заочно», его угрозы и увещевания силы хоррора уже не имели. Но было прикольно.
