А как хорошо все начиналось!
Капля, говорили, камень точит…
Но это дело нескорое. А вот сами они, падая на камень, рассыпаются, вдребезги…
А как хорошо все начиналось!
Давно это было. Лето. Свет и тепло. Березы. Елки. Трава.
Свято-Введенский женский монастырь на острове. В городе Покров Владимирской области. Накануне Петра и Февронии Муромских.
И настоятельницу зовут Феврония.
Я в первый раз в жизни приехал тогда в монастырь. Бывал, конечно, «на экскурсии», а «по-настоящему» в первый раз.
Приехал на три недели. «Потрудиться». И «для душевной пользы». А, может быть, и из любопытства тоже. И даже, может быть, главным образом, именно из любопытства. И образ жизни ненадолго переменить. А главное – «Так благословили». Тогда это было значимо.
Мы, так называемые «трудники», курим на лавочке (Где разрешалось).
Много курим и очень много говорим. Мне здесь все еще такое новое…
«Трудник» Слава очень худой и высокого роста. Я поневоле смотрю на него снизу вверх. И не только из-за роста.
– Это у тебя, – спрашивает он, – первый монастырь?
– Первый… А у тебя не первый?!
Слава только покачал головой.
– Второй?.. Нет?.. А какой?
Слава только иронически качал головой и смотрел на меня сверху вниз. Поневоле. Из-за высокого роста. А я трепетал от уважения.
Сколько ж, думал я, человек монастырей восстановил…
Позже я бы по-другому подумал: Эх, из скольких же уже монастырей тебя, беднягу бездомного, за пьянство выгнали…
А теперь я б уже и ничего не подумал. А что тут думать? Думай – не думай, ничего не придумаешь. Судьба такая. Путь. И не у одного только Вячеслава.
Жив ли он теперь? Хотелось бы.
А как хорошо все начиналось!
Раньше, еще до 17-го года, в монастыри тоже приезжали «трудники» (случалось, даже по морю приплывали – на Соловки).
Тогда, 100 лет назад, эти «трудники» разделялись (условно) на две категории: приезжали или «по усердию», или «по обещанию».
Большую часть теперешних «трудников» тоже можно разделить, хотя и условно, конечно, на два разряда: кому некуда пойти (БОМЖ’и, бездомные и т.п., просто не знающие пока, как дальше жить – страна-то у нас, как сказал пролетарский поэт, «для счастья мало оборудована», и число людей, теми или иными обстоятельствами выброшенных из условно-нормальной жизни не поддается никакому учету) и те, которые от кого-то или от чего-то прячутся, на современном околомонастырском языке – «шифруются». Тоже – «область неблагополучия». Или то и другое одновременно.
Но не все, конечно. И «по усердию» бывают, и «по обещанию», и «по благословению», и «за послушание». Некоторых родные в надежде исправления (исцеления, перевоспитания) отправляют в монастырь, других приходские батюшки благословляют. И «взыскующие» бывают, и «ищущие»… И верующие, и всякие… И те, кто в семинарию собирается, и рекомендация нужна, и те, кто монахом хочет быть, или просто в монастырскую братию (это, кстати, не совсем одно и тоже)… И в разных монастырях бывает по-разному, и в разное время по-разному…
Но первые две категории, хоть и не всегда, но очень часто, главные. Случается, спустя некоторое время кто-то из этих людей получают подрясник, а иные становятся даже монахами…
Но что бы там с кем дальше ни было, дай, Бог, здоровья и всякой радости настоятелям, наместникам и экономам тех монастырей, где принимают в «трудники» всех приходящих без разбора чина, звания и возраста, всех болящих, заблудших, трудных, белых, черных, чистых, грязных… Лишь бы минимально соблюдали (или старались) общепринятые нормы человеческого общения (друг друга не убивали)…
