– Что она там делала?
Вспоминаю то место. Ни людей, ни машин, вообще ничего. Только непроходимый лес по обе стороны.
– Решила сэкономить и не платить пятьсот рублей за машину, – недовольно рассказывает дед. – Ёлку, продукты купила и пешкадропом пошла. Совсем ополоумела! В мороз, метель! Восемь километров! – восклицает возмущённо.
Слушаю его и офигеваю. Тут иной раз летом в лом на своих двоих куда-то дотопать. Не то что зимой.
Правда, лично я из тачки вообще не вылезаю. Всегда и везде на колёсах. Даже если пункт назначения близко.
– Благо, Петрович мимо ехал. Возвращался домой. Заприметил мою бедовую: раздетую, да околевшую.
– Раздетую? – хмуро переспрашиваю.
– Укутула тебя, сердобольная! – поясняет он. – А то б уже конечности твои сказали тебе гудбай. Шутка ли? Почти минус двадцать.
– И как вы одну её отпустили? С санями, за ёлкой, в соседнее Кукуево. Учитывая, что у вас тут такой беспредел творится.
Это я про местную гопоту, позарившуюся на мой мерен.
– А кто ж отпускал, умник! – дед сердито на меня зыркает. – Радикулит накануне скрутил, падла. Ольге сказано было: дальше Загадаево ни ногой! Но разве ж она послушала?
– Дед, ну что я тут у нас купила бы? – Оля появляется в комнате с огромным блюдом в руках. Ставит его на середину и отходит. – Мне нужна была ёлка, фрукты, годная палка салями, праздничная скатерть, салфеточки. Гляди какие, – поднимает одну и, развернув, любуется.
Узорчатая каёмка. В центре олени, снежинки, дед мороз с мешком подарков в санях. Сущая ерунда, а она аж светится от счастья.
– Красивые же, да? – широко улыбается.
– Дались нам эти богемные промокашки! – отмахивается старый ворчун.
– Не злись, хочется же праздничную атмосферу, – ловко складывает салфетку. Крутит, сворачивает. По итогу ставит на тарелку изящный веер.
Прикольно. Я бы повторить не смог.
– Ты позвонил кому-нибудь? – берёт в руки вторую и проделывает с ней тоже самое.
– Нет, тянет время, – отвечает за меня дед.
– Не помню номера друзей, – говорю, как есть.
– Может тогда наберёшь родителей? – предлагает она.
Родителей.
Об этом я как-то не подумал.
– Они наверняка волнуются и переживают.
– Мать с отцом на отдыхе в Куршевеле.
– Речь о горнолыжном курорте? Французские Альпы? – искренне удивляется Оля.
– Да.
– Здорово! Там очень красиво. Видела картинки, – добавляет она, смущаясь. – А ты почему же не с ними?
– Сыт по горло семейными традициями.
– Мм, – как-то странно поджимает губы.
– Я был там в прошлом году с друзьями.
– Круто. На самолёте туда добирался, наверное?
– До Женевы. Это ближайший аэропорт.
– Обалдеть! – её глаза вдруг выдают какой-то нереальный восторг. – А куда ещё летал?
– В смысле за границу?
Она кивает.
– Штаты, Европа. Эмираты…
– Не страшно? В самолёте?
– Нет. Самолёт давно уже является одним из самых безопасных видов транспорта.
– Вот видишь, дед! Все летают и ничего. А ты мне запрещаешь.
– Курица горит, Оля!
– Ой! – девчонка меняется в лице и бежит, как я понимаю, в сторону кухни.
Получаю хороший такой тычок по рёбрам.
– Ссс, – морщусь от боли. – Вы спятили? – во все глаза смотрю на Степаныча.
– Ты мне тут давай не это! – показывает кулак. – Подстрекатель!
– Я не понимаю…
– Курщавель не Курщавель, Европа не Европа! Ишь ты, буржуй! Небось за наши налоги и рассекаете!
– Почему же за ваши? Мой отец тоже их платит. Он бизнесмен.
– Бизнесмен! – кривится старик. – Обыкновенный ворюга поди!
– Да ну с фига ли вы так решили? Он пашет с двадцати лет.
