– Вам разве не интересно узнать, что вы вытянули?
Я только улыбнулась и поднялась со стула:
– Нет. Благодарю, но я уже узнала все, что меня интересовало. – Я присела в книксене и направилась к дверям.
Карта меж тем была подписана: «L’Empereur»[2], а изображала сидящего на троне повелителя.
* * *
За завтраком случилось невероятное – Евгений Иванович был весел. Я, конечно, очень мало знала этого господина, но отчего‑то у меня сложилось впечатление, что большую часть дня он ходит хмурым. Хмурым настолько, что хотелось немедленно позвать его маменьку, чтобы она дала ему сахарок. Тогда бы он обязательно улыбнулся.
– Лиди, – окликнула меня Натали, едва я вошла в столовую, – Лиди, у нас просто чудесные новости! Завтра в усадьбе будут гости – приятели Жени по военной академии, ему только что доставили письмо!
Иногда я поражалась легкомысленности подруги: ее отец при смерти, а она готова прыгать от радости, узнав, что приедут гости.
К слову, не думала я, что Ильицкий окончил военную академию. Любопытно… Я смерила его скептическим взглядом. Но теперь хотя бы понятна его веселость: видимо, он очень дружен с этими офицерами.
– Я очень рада, что у нас будут гости, – поддержала ее Лизавета Тихоновна, тоже улыбчивая сегодня и как будто уже забывшая наш утренний разговор. – Максиму Петровичу намного лучше, и он сказал, что с удовольствием примет друзей Евгения Ивановича. Тем более что среди них будет князь Михаил Орлов, с которым Наташа была очень дружна в детстве.
– Тот самый Миша? – оживившись, негромко спросила я у Натали.
– Тот самый, – многозначительно кивнула она, – мой князь Миша.
Судя по тому, как поблескивали ее глаза, брат Китти Явлонской уже был позабыт, уступив место первой влюбленности. Мне и самой было чрезвычайно любопытно увидеть воочию этого Мишу.
– И теперь Михаил Александрович и впрямь князь! – важно оповестила Людмила Петровна, сидевшая рядом с нами и, по‑видимому, слышавшая разговор. – Отец бедного мальчика скончался уж полгода как… – Она вздохнула и перекрестилась. Больше для виду, чем из сожаления к «бедному мальчику». – А ведь когда‑то Максим Петрович с Александром Трофимовичем, батюшкой Миши, так надеялись поплясать на свадьбе Миши и Наташеньки.
Натали залилась краской, но Людмила Петровна этого будто не замечала. Заговорил Вася, желая загладить неловкость:
– Это было много лет назад, Людмила Петровна. Мой отец, верно, уже и позабыл о том уговоре. Да и Наташа с Михаилом Александровичем выросли и вправе сами решать свою судьбу.
Натали благодарно улыбнулась ему.
Людмила же Петровна только ухмыльнулась, громко отхлебывая чай.
В целом завтрак проходил в очень даже теплой обстановке – почти как в нормальной семье. Подали сегодня овсяную кашу, очень вкусную, которую Натали с аппетитом съела, поблагодарив мачеху.
Овсянку съела даже Людмила Петровна, заметив, впрочем, что соли можно было бы положить и поменьше. А потом она произнесла фразу, которую я пыталась осмыслить еще долго: «Недосол на столе, пересол на спине». Все‑таки логику русского человека очень трудно понять.
Испытывая, видимо, неловкость за тетку, Вася поспешил тогда перевести разговор.
– А много еще гостей ожидается, помимо князя Орлова? – обратился он к Ильицкому. – Все же отец очень слаб и большую компанию едва ли выдержит.
– Кроме князя будет только один мой приятель, – отозвался Ильицкий. – И уверяю вас, Василий Максимович, задержатся они ненадолго – пусть вас это не беспокоит.
