знаем, что у этой истории есть
второй план, который мы пока даже не видели. А еще я подозреваю, что мадемуазель не все нам рассказала.
– Думаете, она что-то скрывает?
– Вот именно.
– Может быть, она кого-то выгораживает?
Пуаро энергично затряс головой:
– Нет, нет. В этом смысле она как раз была совершенно откровенна. Я убежден, что о покушениях на ее жизнь она действительно рассказала нам все, что знает. Но есть еще что-то, не имеющее, как ей кажется, никакого отношения ко всей этой истории. И мне очень хотелось бы знать, что это. Ибо я – скажу без ложной скромности – куда умнее этой une petite comme ça[35]. Я, Эркюль Пуаро, могу усмотреть связь там, где она ее не видит. Эта недостающая деталь может дать мне ключ, который я ищу. Ибо со всей прямотой и искренностью заявляю вам, Гастингс, что сейчас я подобен кораблю в ночном море. И пока впереди не мелькнет свет маяка, я не буду знать, где берег. Должно быть что-то еще, одна маленькая подробность, которой я пока не постигаю. Какая же? Je me demande ça sans cesse. Qu’est-ce que c’est?[36]
– Вы все выясните, – сказал я, утешая его.
– Возможно, – мрачно отозвался он, – боюсь только, не было бы слишком поздно.
Глава 5
Мистер и миссис Крофт
В тот вечер в отеле были танцы. Ник Бакли обедала там с друзьями и весело помахала нам рукой.
На ней было длинное, в пол, платье из алого шифона. Из шифонового облака выглядывали белые плечи, стебелек шеи и венчавшая его темноволосая головка.
– Очаровательная маленькая чертовка, – заметил я. – И какой контраст с подругой, а?
Фредерика Райс была в белом. Она танцевала лениво, с томной грацией, так не похожей на веселое оживление Ник.
– Она очень красива, – заметил вдруг Пуаро.
– Кто? Наша Ник?
– Нет – другая. Но вот зла она? Или добра? А может быть, просто несчастна? Неизвестно. Она загадочна. Хотя, может быть, и это только кажется. Но то, что она allumeuse[37], – для меня несомненно.
– Что вы хотите сказать? – с любопытством спросил я.
Пуаро, улыбаясь, покачал головой:
– Рано или поздно вы сами поймете. Попомните мои слова.
И тут он, к моему удивлению, поднялся. Ник танцевала с Джорджем Челленджером. Фредерика и Лазарус только что закончили свой танец и вернулись за столик. Затем Лазарус встал и вышел, и миссис Райс осталась одна. Пуаро направился прямо к ней. Я последовал за ним.
Он действовал прямолинейно и точно.
– Вы позволите? – Он положил руку на спинку стула, скользнул на сиденье. – Мне нужно перемолвиться с вами парой слов, пока ваша подруга танцует.
– Да? – Ее голос прозвучал холодно и равнодушно.
– Мадам, не знаю, говорила она вам об этом или нет. Если нет, то скажу я. Сегодня на ее жизнь было совершено покушение.
Ее большие серые глаза широко раскрылись от удивления и ужаса. Зрачки, и без того расширенные, стали еще шире.
– Как покушение?
– В мадемуазель Бакли стреляли в саду этого отеля.
Внезапно она улыбнулась – нежной, сострадательной, скептической улыбкой.
– Это Ник вам сказала?
– Нет, мадам, я видел это собственными глазами. Вот пуля.
Он протянул ей пулю, и она слегка отпрянула.
– Но тогда… тогда…
– Как видите, это не игра воображения. Ручаюсь. Но это еще не всё. В последние дни имели место несколько очень любопытных происшествий. Вы наверняка слышали о них – хотя нет, вряд ли. Вы ведь только вчера приехали, верно?
– Да – вчера.
– А до этого вы гостили у друзей, как я слышал. В Тэвистоке.
