Керносовский идол с большим успехом выставлялся в Москве (была даже предпринята попытка оставить его там), в Италии и в других странах. Ему предоставляли отдельный зал, особую подсветку, окружали благоговением и уважением. И странный идол с изменчивым выражением лица и неразгаданными рисунками наблюдал за потомками тех, кто его сотворил. Он пришел из эпохи неолитической революции, когда человечество сделало гигантский скачок в своем развитии. Он один из немногих свидетелей зарождения животноводства, земледелия, ткачества, гончарства, металлургии, производства оружия. Но, видимо, было что-то еще, о чем мы не знаем. Ведь каменное тело помимо известных изображений сохранило таинственные рисунки, смысл и значение, которых до сих пор не разгаданы. Он словно машина времени, сконцентрировавшая загадочную эпоху первых революционеров. Но в историческом музее ощущение путешествия во времени отсутствует напрочь. Керносовский идол затерян среди многих других экспонатов, жмущихся друг к дружке в маленьком зале, где и людям-то не всегда хватает места. Для него нет специальной подсветки, подчеркивающей каменную древнюю красоту, нет отдельного зала, почитания и благоговения. Он угрюм и мрачен. Ему не хватает света и свободы. Та же растерянность чувств и в каменных бабах. Не от мира сего, странные и чужие, они притягивают к себе, словно магнит. Широко улыбаясь или мрачно смотря исподлобья, они выполняют, наверное, свое самое главное предназначение – хранят тайны Великой степи.
Солнце находилось в зените. Утомленный охотой и тревожными размышлениями, Тутмос прилег в тени огромной каменной головы, одетой в царский головной убор – немес и с уреем на лбу, выступающей из песка. Принц не стал утруждать себя вопросом, кому же все-таки принадлежит эта голова. Она всегда была здесь, недалеко от пирамид, да и в дворцовых текстах никогда не упоминалась. Значит, в этом есть сакральный смысл. Лежа на циновке, Тутмос смотрел в желтую даль песков, от нестерпимого зноя горизонт казался подвижным и манящим. Принц мечтал о троне и власти, о коронации, которая состоится через несколько дней, о сокровенном желании всегда быть первым. А вдруг что-то пойдет не так, как задумывалось? Ему мерещился Нил, дворцовая прохлада, но вдруг он оказался в большой галерее, а навстречу шел бог. Мягко ступая львиными лапами по мозаичному полу, он подошел к принцу. На влажных толстых губах играла мягкая улыбка, и вообще в нем много было мягкого: доброе открытое лицо, взгляд. Они молча смотрели друг на друга. Затем бог пообещал исполнить заветное желание принца, взамен на собственное освобождение из плена песков. Первым слово сдержал бог – Тутмос беспрепятственно взошел на престол под именем Мен-Хеперу-Ра, что значит «длительное явление Ра». Правда, царствовал всего девять лет. Нарушить слово, данное богу, значило навлечь на себя и свой род страшное проклятие. По приказу фараона от песка были освобождены передние львиные лапы Большого сфинкса, между которыми поставили гранитную стелу: «Царский сын Тутмос, по своём прибытии, во время полуденной прогулки сел в тени этого могучего божества. Когда Ра достиг вершины [неба], его одолел сон, и он увидел, как сей великий бог обратился к нему с речью, как будто отец говорит сыну: «Взгляни на меня, присмотрись, о мой сын Тутмос, я твой отец Хармахис, и я дарую тебе владычество над моей землёй и власть над всеми живущими… Узри мой подлинный вид, дабы защитить мои безупречные конечности. Меня покрыл песок пустыни, на которой я возлежу. Спаси меня и исполни всё, что у меня на сердце»
