Загадки рунических поэм - страница 33

А третья? – А третья – это война асов с хримтурсами Суттунга, как свидетельствует Высокий [РчВс]:

106 «Рати клыкам

В камень велел я

Крепко вгрызаться;

Ётунов стены

Меня обступили,

Мне гибель грозила».

Здесь, естественно, под «камнем» понимать оценку боевых качеств хримтурсов. Один приказал своим эйнхериям рубить мечами этот камень. А камень, – войско хримтурсов, – наступал стеной: «ётунов стены» это не неподвижные стены Ётунхейма – это стена, в смысле лавина армии хримтурсов. Одину грозил «котёл», но эйнхерии прорубили коридор для отхода, и Один бежал. Но главный вывод, который напрашивается из такого счёта: три великанши, то есть три мировые распри, составляют зерно, на котором держится вся конструкция предрешённости конца мира в следствие Рагнарёк. Действительно, вёльва говорит, что мир (миры) погибнет после третьей распри!

В итоге можно констатировать: «Эддическое пиво» состоит из распрь, а точнее – из пламени, в котором кипят котлы распрь!

В связи с высоким звучанием и сакрализацией, – уже в современности, – слова «Одрёрир», в частности, и темы Одрёрира в целом, представляет отдельный интерес попытаться проследить этимологию этого слова. К тому же, это может послужить полезным дополнительным упражнением по анализу эддических и родственных им текстов в плане подготовки к прочтению древних национальных рунических поэм.

В «Старшей Эдде» Одрёрир всплывает в связи с путешествием Одина во владения Суттунга. В этом путешествии явно различаются две линии. Во-первых, это метафорически сокрытая линия инициации Одина как Первого шамана, что было рассмотрено в разделе «Эддический мёд». В соответствии с ритуалом инициации в этом действе принимает участие действующий шаман. В случае инициации Одина таким действующим шаманом явилась Гуннлёд. Эта линия развивается на фоне второй, явно показанной, линии интрижки Одина с Гуннлёд.

В разделе «Эддический мёд» показано, что «мёдом поэзии» (skáldskapar mjǫðr), напитком великолепным, которым Гуннлёд угостила Одина в ритуале его инициации, следует считать знания (песни Бёльторна), тонкости искусства шамана, и, возможно, определённую атрибутику вроде изменённого состояния сознания в процессе инициации. Но нигде в тексте [РчВс] нет оснований, позволивших бы отождествить этот «напиток» с именем собственным «Одрёрир». Там прямо сказано лишь одно: напиток налит в Одрёрир. Этого мало, чтобы отождествить «напиток» и «Одрёрир». Общая запутанность сюжета, трансцендентный характер «напитка», как он подаётся в тексте [РчВс], непонятно откуда всплывшее имя «Одрёрир», – всё это вместе взятое, видимо, заставило толкователей эддических текстов в целях понижении энтропии отождествить «напиток» с сосудом, в который он был налит, то есть с Одрёриром. Так, количество неизвестных, требующих своего объяснения, уменьшилось на единицу. Далее, нет никаких оснований утверждать, что в высказывании, – «Так ныне Одрёрир в доме священном людей покровителя» (107), – говорится о «напитке» под названием Одрёрир. Более того, скорее, можно утверждать, что в этом высказывании говорится об Одине-Одрёрире, благополучно спрятавшемся в Вальгалле в итоге успешного бегства от Суттунга. Действительно, Один заявляет [РчВс]:

107 «Хитростью вдоволь

Я насладился,

Всё умный сумеет…».

А в чём, собственно, состоит хитрость или обман Одина, который он отождествляет с умом? – Кого, когда и как он обманул? – Общепринято, что Один выкрал «мёд поэзии», пробравшись в хранилище в облике змеи и покинув его в облике орла. Но, во-первых, Один не выкрал этот мёд, – его передала ему Гуннлёд по собственной воле. Ну, а мистику со змеёй и орлом, очевидно, не стоит принимать во внимание. Да и хитрости особой в этом деянии Одина не прослеживается. Был сговор, да. Но что не сделаешь для любимого мужика! Единственным виновником здесь выступает Гуннлёд. За что сразу и получила от Суттунга и за адюльтер, и за дурость. Конечно, в те времена всё сказанное могло квалифицироваться как хитрость, поскольку здесь явно присутствует обман. Так, что следующие три строки: