– Я попробую всего понемногу, – произнес Иларем.
– Отлично, а ты? – Хельна посмотрела на меня.
– Э-э-э. Что за меруок?
– Так ты только прибыл… Скажи-ка, дорогой, по какому блюду скучаешь больше всего?
– Наверное, по булочкам с корицей, которые пекла бабушка.
– Хорошо. Закрой глаза и вспомни их вкус, аромат. Представь, как он проникает в тебя, настолько точно, насколько сможешь.
Закрыв глаза, я вновь увидел бабушкин деревенский дом, деревянный и уютный. Вспомнил резное крылечко, забор красивого бирюзового цвета. Когда мы приезжали в гости, бабушка с дедушкой, счастливые, встречали нас у калитки в компании суетящихся уток.
Наперегонки с сестрой мы бежали в дом, по пути приветствуя любимый яблоневый сад, куриц и кошек, живущих в странном мирном соседстве. Все здесь было другим и особенным.
Мне нравилось, как скрипели деревянные половицы, как уютно обставлены комнаты, но больше всего, конечно же, как пахло выпечкой, которая готовилась в самой настоящей дровяной печи! Вкуснее булочек я так и не ел.
Когда я открыл глаза, наш стол был заставлен вкусностями. И среди них оказались булки, точь-в‑точь как готовила бабушка! Я хотел выразить восторг бурными благодарностями, но хозяйка таверны уже хлопотала у печи.
Радостный, словно мальчишка, я схватил одну и откусил большой кусок. То самое воздушное тесто! Боже, как же вкусно!
– Как ей это удается?! – Я запихнул остаток сдобы целиком в рот, потянувшись за добавкой.
– У каждого есть талант или даже дар. – Иларем занес бутылку с красной жидкостью над моим бокалом. – Вино будешь?
– Нет, спасибо, люблю состояние трезвости.
Такой ответ Иларему явно не понравился:
– Я бы назвал тебя скучным, но чувствую, что ты не так‑то прост. – Он наполнил свой бокал доверху и принялся за мясной пирог.
– А какой дар у тебя?
– Я фантастически удачлив.
– Удача – это не дар! И не талант!
– Ты прав, – согласился Иларем, уплетая мясной пирог. – Я пока не раскрылся в роли творца. В моей душе будто живут двое: усталый мудрый старик и ребенок, удивляющийся самым обыденным вещам. И непонятно, где кончается одна сущность и начинается другая. Ребенку еще многое предстоит понять и многому нужно научиться. Мое время еще не прошло, и кто знает, что ждет впереди? У меня есть способности, я уверен. Они есть у каждого, только их нужно развивать. А вот дар – это не подарок, а испытание. Подчас жестокое.
– У моей сестры был дар, – сказал я. – Она рисовала потрясающие картины. Когда люди на них смотрели, они ощущали счастье и гармонию. Об этом говорил абсолютно каждый, кто видел ее работы. Я тоже ощущал этот эффект.
– Верю. У нее это проявилось сразу, с рождения?
– Да, и ее никто не обучал.
– Тогда точно дар. Его, в отличие от знаний или силы, нельзя наработать, передать или потерять. По сути, дар даже не принадлежит человеку, и не человек решает, как его применить. Человека просто ставят перед фактом и ни под каким предлогом он уже не может отказаться. Его заставят исполнять этот дар.
– Но это противоречит свободе выбора, разве нет?
– Помимо свободы выбора есть еще божественная воля.
– Дар – жестокое испытание. Как же верно… Сестра обладала удивительным взглядом на жизнь, была иной. Когда ее дар из спокойного спящего состояния начал полностью раскрываться, общество перестало ее понимать, а она не понимала общество. Если бы меня не было в ее жизни, не представляю, как бы она справилась со всем этим. Нам помогало только уединение.
