Те немногие крупные и сильные звери, что не боялись встречи со мной, были заняты своими делами и не желали вторжения в их жизнь. Поэтому я пролетал мимо.
В многочисленных лесных водоемах я видел созданий, похожих на птиц, но полностью покрытых жемчужной чешуей. Они плавали в воде и при этом словно парили, взмахивая крыльями.
Видел рыб, более привычных человеческому глазу. Но и они были не просто серыми рыбешками, а яркими, пестрыми, в цветную полоску или пятнистыми, даже способными менять узоры.
Поначалу было интересно общаться с животными. Я легко улавливал их чувства. Мыслили они упрощенно, без особой смысловой нагрузки, чаще всего общение содержало приветствие и какие‑то насущные мысли о здоровье и дальнейшем пути.
Оказалось, растения тоже умеют мыслить и общаться. Их голос был смесью шелеста листьев, треска ветвей, едва уловимого звука сбегающей росы и тихого шуршания. Раньше я бы ни за что не принял этот набор звуков за полноценную речь, а теперь прислушивался.
С чужаками растения предпочитали молчать или посылать отпугивающие сигналы. Они относились к людям с враждебным недоверием, как и животные. Я понимал причину – люди не привыкли бережно относиться к природе. Как ни печально это признать – мы живем не в единстве.
Люди расточительно используют природные блага, пагубно влияют на климат, не заботятся о восстановлении шаткого природного баланса и давно зарекомендовали себя в качестве основного врага экосистемы. Жадного и эгоистичного врага, возомнившего себя хозяином мира.
Мне стало стыдно за человечество, на что рослое старое дерево хмуро отозвалось:
– А что делал ты?
Вскоре я оставил затею диалогов с природой, предпочитая наблюдать, наслаждаясь заливистым пением птиц, яркими пятнышками перелетавшими с ветки на ветку. Их перышки сверкали, отчего то тут, то там среди деревьев мелькали солнечные зайчики.
Однажды у подножия скалистых гор я обнаружил крохотный замаскированный зарослями проход. Любопытство овладело мной, и я решил пробраться внутрь. Приходилось двигаться ползком. Я начинал опасаться, что путь завершится тупиком. Каково же было изумление, когда проход вывел к потрясающе красивой пещере!
Внутри раскинулись рощи кристальных деревьев, источающих нежный свет. Их веточки с легким треском иногда изгибались, меняли угол, словно от дуновения ветра, которого в пещере не было. А вот здешняя свежесть воздуха придавала бодрость и необычайную ясность мышления.
Подойдя к ближайшему прозрачному дереву, я дотронулся до ветви-кристалла – она оказалась твердой и холодной, словно состояла из сухого льда. Почувствовав мое прикосновение, прозрачная голубая ветвь хрустнула, повернувшись в другую сторону. Следом за ней кристальное дерево задрожало и слегка изменило форму кроны.
Здесь же, посреди сада, расположилось озеро с пронзительной голубой водой. Из нее медленно показывались тусклые светящиеся шары, напоминавшие миниатюрные луны. Они танцевали над озером какой‑то свой, особый танец и, погружаясь назад в воду, подсвечивали его.
Стены пещеры были неровные, угловатые, точно покрытые битыми на крупные части зеркалами. Увидев свое отражение, я понял, как сильно изменился, – с лица исчезла усталость, кожа приобрела здоровый сияющий оттенок. Морщинки пропали, словно их никогда и не было. Взгляд выражал заинтересованность и жажду познания. Даже одежда успела незаметно видоизмениться: стала светлее и наряднее. Должен признаться – выглядел я с иголочки. Изменившись внутренне, я изменился и внешне.
