И наверняка он был в курсе совместного плана двух президентов. Об этом свидетельствовал и характер информации, явно выборочной, умело сгруппированной и целенаправленной, и отдельные фразы, как бы случайно оброненные информатором в разговорах с Ельциным.
Продираясь сквозь путаные мысли, Борис Николаевич пришёл к отчасти утешительному выводу: «двойной агент» больше склонялся в его сторону. Он не только отдавал предпочтение указаниям Ельцина «по дезорганизации тыла противника», но и проявлял в этом деле чудеса изобретательности. Уже одно это свидетельствовало о том, что планам Горбачёва, даже согласованным с Ельциным, он предпочитал более «тверёзые» планы «нетверёзого» российского президента. Значит, Горбачёвым и даже ГКЧП он только страховался – но работал на Ельцина! Любой, только ещё намечающийся тактический успех Ельцина, он старался превратить в победу стратегического характера – правда, всегда оставляя себе лазейку «на другую сторону».
Подведя баланс «плюсов» и «минусов», Борис Николаевич решил повременить со списанием информатора со счетов. Ведь, даже если их планам с Горбачёвым – не говоря уже о его сольных планах – не суждено было сбыться, на период «междуцарствия» «наш человек» в Гаване оказался бы весьма полезен. Он стал бы «засланным казачком» в «штабе» Горбачёва. Разумеется, Михаил Сергеевич это «просёк» сразу, отчего ещё три недели тому назад предложил убрать «ненадёжного человека». Но у Бориса Николаевича уже были свои виды на товарища – и он предложил отложить принятие решения. Михаил Сергеевич, хоть и скрипнул зубами – но вынужден был согласиться…
– Кстати – насчёт генералов…
Борис Николаевич вышел из раздумий так же скоропостижно, как и вошёл в них. Разумеется, Кобец тут же принял стойку «Смирно!» – и даже сидячее положение не стало препятствием. Под руками генерала зашуршали листы бумаги.
– Разрешите доложить, Борис Николаевич?
– Докладывай!
– Значительная часть высшего генералитета…
– Говори по-русски! – недовольно поморщился Ельцин. – «Значительная часть»! Что это значит?
– Виноват, – покраснел Кобец: забыл, что не следует забываться. Ведь даже для своих у Бориса Николаевича под рукой всегда были не только «пряники». – Не поддержат ГКЧП Главком авиации генерал-полковник Шапошников, Главком РВСН генерал армии Максимов, и с большой долей вероятности – Главком ВМФ адмирал флота Чернавин.
– Это – хорошо, – потеплел голосом Ельцин, и тут же «обратился в вождя». – Полагаю, что всё это – не голые домыслы?
– Никак нет, Борис Николаевич!
Кобец не по уставу обложился руками.
– Все люди прозондировали и отработаны! Так, что – никаких фантазий!
– Продолжай, – частично подобрел Ельцин. – Только «спустись с высот». Меня больше интересуют люди, которые примут непосредственное участие в событиях.
– Слушаюсь, – больше, чем требовалось уставом, прогнулся Кобец. – Итак, Грачёв – наш однозначно…
Кобец вопросительно посмотрел на Ельцина – но тот лишь молча кивнул головой: «продолжай».
– Его заместитель генерал-майор Лебедь… Мы с ним провели определённую работу, Борис Николаевич…
– Точнее!
– Мужик он – с претензиями, хотя и по службе, и «по жизни» – типичный солдафон. Но – не дурак: сразу понял, что к чему. Поэтому, если он и введёт десантников в Москву – то лишь для того, чтобы «дезорганизовать тылы» ГКЧП и ввести их в заблуждение. Стрелять в демократию он не будет. Конечно, попытается корчить из себя миротворца – но стрелять не будет. Это точно.
