Но от того, что Лиот работал «с мылом», чистотой и свежестью от некогда дисциплинированного и смелого свифского диверсанта пахло редко. По той простой причине, что жалование ему выплачивали достаточно мало, чтобы иметь возможность посетить общественную баню.
Наран потерял даже дом после того, как девушка, которую он обесчестил, осмелилась пойти к военным с доносом. Приход на пост Амгула и последующие перемены в клане во многих жителях пробудили уверенность и облегчение. Девушка, что стала жертвой Нарана, не стала стыдливо прятать глаза за спинами своих простых родителей и оплакивать поломанную судьбу, а просто донесла на сына бывшего лидера и добилась его наказания: лишения привилегий, которых он когда-нибудь со временем лишился бы все равно, и собственности – родительского дома в том числе. Наран пытался сопротивляться: запугивать семью этой девушки, клеветать на нее, что, мол, она сама совратила его невинную душу, используя во всяческих разбирательствах «верного» его деньгам Гуро. В конечном итоге Наран остался ни с чем и потянул за собой в топь нищеты и презрения бывшего продажного поверенного.
Что же касается Лиота, то его судьба сложилась, увы, также плачевно из-за неудачно выстроенных обстоятельств и событий. Из всего диверсионного отряда выжил только он и был ранен осколком ядра при взрыве на гаммаде. Его схватили гунъны и очень долго держали в центральной подземной тюрьме. Лиота били, пытали, проводили бесконечные допросы.
Поняв, что «свои» о нем намеренно забыли, совсем скоро принял решение самостоятельно покинуть мир живых, так как сил и здоровья терпеть истязания гунънов уже никаких не оставалось. Лиот сам стал требовать неотложной казни, но казни к этому времени были уже отменены.
В одно туманное утро дознаватель из штаба объявил Лиоту, что свифское Управление оплатило его свободу, но выдвинул запрет на возвращение в клан, не объясняя причин. Лиоту выдали специальную бумагу, где было прописано его тюремное заключение и отпустили. С тех пор свиф и шлялся по округе северной части Адияко – на земле бывшего врага – в поисках жизни, где есть хотя бы раз в день один полноценный прием пищи и кружка дешевого разбавленного макаджина. Так он и набрел на Нарана, когда сидел в очередном трактире и рассуждал о том, как вернуться домой и отомстить свифскому штабу за то, что с ним сделали гунъны.
– Чего ты злишься? – собрался вдруг Лиот, который даже в крайне нетрезвом состоянии не терял самообладания. Все же не зря свифское Управление выдвинуло когда-то его в командиры диверсионного отряда. – Ты ведь действительно больше смахиваешь на Человека, нежели мы с этим туполомом, – кивнул он на Нарана, сложив голову на руки который, кажется, благополучно засыпал. – Ты хотя бы на родной земле…
– На земле, на которой не способен выстроить даже лачугу из хвороста, – все же ударил по столу Гуро, от чего Наран издал непонятный звук: что-то среднее между храпом и хрюком борова, но продолжал спать. – Проклятый Амгул стал хозяином клана и всеобщим любимцем. Дошел до того, что одобрил предложение Фолкаё о приеме свифских сопляков к гунънам – об этом соизволили прописать на штабовых листовках. Разве этого хотели наши предки, когда воевали за интересы Гунъна?!
– Этот Гунън был бараном, каких только поискать…, – лениво протянул Лиот.
Лиот и Гуро частенько в присутствии друг друга позволяли себе покрывать оскорблениями «соотечественников». Но никогда не доходили из-за этого до «кулаков», так как одинаково были обижены на своих же. Но, несмотря на всё это, оба искренне желали вернуться к прежней жизни.
