Соблазн был велик, но Паша не хотел искушать судьбу. Он решительно отвернулся от алкаша и, сунув руки в карманы брюк зашагал прочь по дороге. Хватит с него проблем, пусть эта сотня лучше достанется местной банде оборотней!
Но стоило ему пройти ещё пару шагов, как вдруг события приняли совершенно неожиданный оборот. Из-за куста размашистой бузины вынырнула невысокая сутулая фигура, в которой Паша с трудом узнал деда Прохора – того самого, о котором только что судачили старухи. В свете угасающего дня его морщинистое лицо с длинной седой бородой казалось высеченным из камня. Дед опирался на кривой клюковый посох, увитый странными резными узорами.
– Эй, городской! – хриплым шёпотом позвал дед, подманивая Пашу скрюченным пальцем. – Иди-ка сюды, дело есть.
Паша замер в нерешительности. С одной стороны, все детективы и фильмы ужасов начинались примерно с такой сцены, и обычно для главного героя это плохо заканчивалось. С другой стороны, старик явно знал что-то о камне с письменами, и Паше до смерти хотелось узнать подробности.
Любопытство победило, и Паша осторожно приблизился к старику.
– Что за дело, дедуль? – спросил он, стараясь говорить небрежно.
Прохор сверкнул глазами, неожиданно ясными для его возраста, и загадочно улыбнулся, обнажив ряд пожелтевших, но всё ещё крепких зубов.
– Ты ведь внук Агафьи? – спросил он, хотя явно знал ответ.
– Ну да, – кивнул Паша.
– И скучно тебе у нас, городской? – продолжил дед, сверля Пашу взглядом.
– Есть немного, – честно признался Паша.
– А коли так, то слушай сюды, – дед наклонился ближе, обдавая Пашу запахом табака и трав. – За деревней, на опушке леса, есть древний дуб. Не простой то дуб, а волшебный. Под корнями его клад зарыт, али не клад, а нечто более ценное. Многие пытались достать, да не всякому он покажется. Но ты… – дед прищурился, разглядывая Пашу, – ты особенный. Чую я, что тебе дуб свой секрет раскроет.
– А что за секрет-то? – заинтересовался Паша.
– Того не ведаю, – покачал головой Прохор. – Но только если найдёшь под дубом каменную плиту с письменами, не спеши никому показывать. Ране, в молодости своей, нашёл я такую плиту, да сдуру всем растрепал. И пришли за ней… – он внезапно замолчал, словно испугавшись собственных слов.
– Кто пришёл? – нетерпеливо спросил Паша.
– Не важно, – дед махнул рукой. – Но только плита та пропала, а я чуть не помер после. И с тех пор, верно, новая выросла. Так уж тот дуб устроен – плиты под ним, как грибы после дождя, нарождаются.
– Так я не понял, – Паша почесал затылок. – Я должен искать эту плиту или наоборот, обходить стороной?
– Судьба твоя, тебе и решать, – загадочно ответил дед Прохор. – Но только знай, что не просто так ты в нашу деревню попал. Ждали тебя тут. Давно ждали.
С этими словами старик резко отвернулся и, опираясь на свой посох, быстро заковылял прочь, оставив Пашу в полном недоумении.
«Вот дед даёт! Или он с перепоя такой разговорчивый, или совсем из ума выжил», – подумал Паша, глядя вслед удаляющейся сутулой фигуре. Но слова о кладе и таинственной плите запали ему в душу. А что, если сходить и проверить? Всё равно заняться в этой дыре больше нечем.
Паша прибавил шагу, зашагал в сторону ближайшей рощицы на опушке леса неподалеку. Вечерние сумерки уже опускались на деревья, и только последние косые лучи заката освещали небольшую лесную полянку.
Из далекой деревни доносилось ржание лошадей, звонкий лай собак и приглушенные голоса – казалось, эти звуки идут из другого, незнакомого Паше мира. В высокой траве стрекотали вечерние сверчки, а из чащи леса раздавался переклик ночных птиц.
