– Мне совершенно не интересны фантазии этого сумасшедшего, – быстро парировал Горский, – Равно как и ваша частная жизнь. Однако в этих письмах могут быть зацепки, которые позволят выйти на след маньяка.
– Вы подобрали очень подходящее слово: этот человек – маньяк.
– Вы сами сказали, что в первом письме он настаивал на свидании. Где и когда он желал с вами встретиться?
– Он звал меня… в «Юго-восточные номера».
– Вот как? Весьма прагматично. Теперь понимаю, почему вы оставили его послание без внимания.
– Не понимаете, господин Горский.
– Так объяните, – потребовал сбитый с толку судебный следователь.
– Если бы он позвал меня в свой дом, я бы, вероятнее всего, согласилась. Сперва бы, конечно, узнала его имя и материальное положение. Но ездить по гостиницам – портить свое реноме, – довольно туманно и уж как минимум спорно ответила Зизи Ардан.
«Ох, прав был Фридрих, когда называл всех актрис дамами полусвета».
– Хорошо. Тогда позвольте спросить, каким образом он рассчитывал получить от вас ответ? Вы говорили, что находили записки под дверью.
– Не знаю. Оба раза он настаивал на свидании в «Юго-восточных номерах».
– Да, но в последнем письме он про это не упоминал. Стало быть, ждите от него вскорости очередное письмо.
– Я этого не вынесу!.. – как-то чересчур наиграно воскликнула Тереза Страшкевич, пустив слезу. Горскому даже показалось, что роль беззащитной жертвы доставляет ей удовольствие.
– В какое время он назначал вам свидания?
– В семь вечера. Но едва ли это о чем-то говорит…
– В семь вечера уже темно – таким образом он хотел избежать огласки. Кроме того, ваш маньяк вероятнее всего служащий, раз назначает свидания в неприсутственный час.
– Мне от этого не легче, да и едва ли подобные умозаключения помогут вам его найти, – пренебрежительно усмехнулась Тереза, вернувшись в образ мадам Ардан. Столь несложным приемом она разожгла в Антоне Федоровиче необходимое рвение, уязвив его самолюбие.
– Что говорилось в записках касательно «Юго-восточных номеров»? Он указывал вам номер комнаты или фамилию?
– Седьмой номер.
– Семь вечера, седьмой номер… гм!
– Что мне делать?.. – сдавленным голосом, в котором звучала надежда, прошептала этуаль.
– Возвращайтесь к себе и ничего не бойтесь. Как только получите новое послание, тотчас телефонируйте мне.
С этими словами он достал из внутреннего кармана карандаш и памятную книжку, начеркал несколько цифр, оторвал листок и вручил его даме. Тереза быстро запомнила номер и спрятала записку.
– Благодарю вас, господин Горский!.. – искренно, а может наигранно (кто их поймет, этих актрис?), воскликнула Страшкевич.
– Я еще ничего для вас не сделал, – пожал плечами титулярный советник.
Поздно вечером, когда хозяин и слуга собирались укладываться спать, в доме судебного следователя зазвонил телефон.
– Горский у аппарата.
– Господин Горский, это Тереза… – сквозь сильный треск послышалось на том конце.
– Госпожа Страшкевич? Что-то случилось? – титулярный советник сдвинул брови. Никак он не ожидал, что будет говорить с кафешантанной этуалью тем же вечером.
– Я получила новую записку… – взволнованно ответила мадам Ардан.
– Что в ней?
– Он снова настаивает на встрече…
– Где и когда?
– Завтра в семь вечера, в седьмом номере «Юго-восточных номеров».
«Седьмого января, в семь вечера, в седьмом номере…» – повторил в голове Антон Федорович.
– Во сколько вы просыпаетесь? – спросил вдруг судебный следователь.
