– Нет, он не работал, – сказал Андрей, насухо вытирая ладонь о комбинезон на груди. – Перебивался случайными заработками. Так, чтобы на выпивку хватало. Иными словами, иногда шабашил. А всем жизненно необходимым, в том числе и продуктами, его снабжала мать. Но деньги не давала, чтобы, значит, меньше пил. Ее домработница Анна приносила продукты и затаривала ими холодильник. А мать, как видите, дом ему отдельный построила. Думала, может быть, за ум возьмется, женится, обзаведется семьей. А только все напрасно – как был беспутным Ванька, таким и остался, – Андрей вяло махнул рукой. – Так и сгинул в пьяной драке.
Мы подошли к веранде и поднялись на крыльцо под деревянным козырьком. Я открыл ключом дверь, распахнул ее, пропуская вперед Никольского, вошел следом за ним сам.
– А что этот самый, Илья Леденев, – спросил я, прикрывая за Андреем двери, – был собутыльником Ивана?
Никольский потоптался на коврике, вытирая ноги, хотя можно было этого не делать, потому что полы на веранде были не очень чистыми.
– Да нет, – проговорил он, как человек нисколько не сомневающийся в правоте своих слов. – Я никогда раньше не видел Ивана и Илью вместе. И не слышал, чтобы они дружили. Для меня самого было удивительно, что они пьянствовали в день убийства Царапкина у него в доме.
– Понятно, – сказал я и двинулся через веранду, собственно, в сам дом.
Андрей протопал за мною следом.
Помещение, куда мы попали, было просторным – во всю ширину и длину первого этажа. Интерьер, вполне отвечающий требованиям холостяка, надо добавить – пьющего холостяка, постольку поскольку я сам холостяк, но у меня такой убогой обстановки в квартире нет. Здесь были только диван, кресло, телевизор на стене и… все… Была, правда, ведущая на второй этаж деревянная лестница с претензией на некоторое изящество, проявлявшееся в изогнутых перилах, резных балясинах, но она к предметам мебели или бытовой техники не относится, а является частью самого дома.
– После того, как я увидел Илью Леденева, покинувшим участок Ивана и вошел в дом, – помня о моей просьбе рассказать, как он действовал в доме Ивана, начал Андрей, – я, подсвечивая фонариком от телефона нашел вот этот выключатель, – он указал рукой на выключатель у двери, – включил свет. Позвал Ивана, но он не отозвался. Тогда я прошел в кухню, она же у Ивана столовая.
Андрей прошел через всю гостиную к противоположной стене, где была дверь и вошел в нее. Я отправился следом за ним. Мы оказались на веранде, которая, как я уже упоминал, шла по периметру всего дома. Стена, выходившая во двор, была стеклянная, утепленная, состоящая из стеклопакетов, пол покрыт напольной плиткой, была батарея, так что помещением можно было пользоваться не только в летнее, но и в зимнее время. Здесь обстановка была побогаче. В середине кухни-столовой располагался стол с четырьмя табуретками, у правой глухой стенки и у стены дома стоял недорогой угловой кухонный гарнитур и холодильник. В кухне-столовой, где, как я понял, и произошло убийство, после того труп увезли, частично убрались. Во всяком случае кровь на полу была замыта, а на столе оставались остатки холостяцкого пиршества. Легкопортящуюся закуску убрали, но оставались тарелки, две стопки, два стакана для напитков, почти пустая бутылка водки, пластиковая бутылка колы с напитком остававшемся на донышке и печенье в тарелке. Наверняка специально не убирали для того, чтобы сохранить обстановку в какой было совершено преступление, возможно, именно для меня-сыщика.
