«А ты начинаешь включать голову, Доронина», - подумалось вдруг.
И правда, я потихоньку привыкала к происходящему. Будто так и надо. Или это работал автопилот? Да какая разница? Всё лучше, чем психовать или разреветься в голос. Наревелась полгода назад, когда осталась одна и без средств к существованию. Хватит.
В ресторане возникла проблема. Елену Борисовну впускать туда отказались категорически. Пришлось наплевать на ее негодующие вопли и оставить на улице. Но, разумеется, о ее желудке я тоже подумала. Поев сама, вынесла еду и ей. Даже за тарелку заплатила. Не с земли же ей питаться, в самом деле.
- Дубины дубовые, - выругалась она, с ненавистью поглядывая на двери ресторана, но от еды не отказалась. Умяла жаркое с картошечкой так, что за ушами трещало. Правда, сначала пришлось научиться брать кусочки прямо ртом, без рук. В смысле, без лап. Но голод – не тетка, как говорится. Справилась она довольно ловко. Правда, без чавканья и испачканной морды не обошлось.
- А нужду мне как справлять? – поинтересовалась она, когда я вытерла ей морду платком.
- Собакам, наверное, везде можно.
- Ты издеваешься, Доронина?! Все же смотрят!
- Да кому ты нужна?
- Ой, а сама бы села посреди улицы?
Однако через пять минут вопрос решился. Устав терпеть, собачка сделала свои дела за цветочной кадкой. Правда, потом еще минут десять ворчала, что всё это унизительно. Я ее в общем-то понимала и даже сочувствовала. Но что могла поделать? Сама, знаете ли, в затруднительной ситуации.
- Наверное, это неправильно – пользоваться чужим наследством, - протянула я.
До поезда оставалось полтора часа, и мы устроились на лавочке напротив вокзала.
- А какой выбор? – осведомилась Елена Борисовна сердито. – И вообще, почему чужим? Ты же в теле этой Локхарт.
- Но я не должна быть в ее теле.
- А я, по-твоему, должна быть собакой? – фыркнула она.
- Может, это всё же сон? – пробормотала я, правда, без намека на надежду. – Или… Я ж головой ударилась. Об дверь открытую. Ну, когда от голого постояльца убегала.
- Намекаешь, что это всё в твоей контуженной голове, Доронина? – усмехнулась собачка. – Хотела бы я, чтоб это было так. Но, увы. Я тебе не мерещусь. И уж точно ничем не ударялась.
- А может, нам нужно здесь оставаться? Ну, чтоб обратно переместиться?
- Где – здесь? На скамейке рядом с адвокатской конторой? Глупости. Надо ехать в усадьбу. Там хоть крыша над головой и пропитание.
- Но она не наша – усадьба.
Собачка зарычала.
- Хватит ныть, Доронина. Ты в теле Локхарт. Значит, усадьба пока твоя. Нужно ехать, чтобы с голода не помереть. Видела я, сколько денег в кошельке. На пару дней, может, и хватит. Но точно не больше. А дальше… Не знаю я, что будет дальше. Возможно, девица и ее псина вернутся, а мы переместимся домой. Или… не переместимся. Но сейчас надо брать, что дают. А не нос воротить.
- Но… я…
- Тряпка, вот ты кто! – припечатала Елена Борисовна. – Сколько тебе? Тридцатник? А всё, что могла – номера драить. Ни карьеры, ни образования. Еще и руки кривые. Да, может, я тоже не владелица отеля, а лишь управляющая. Но гораздо больше твоего в жизни понимаю, Доронина. Лучше слушайся, а то точно пропадем.
Я обиженно всхлипнула.
И даже не потому, что обвинения были несправедливы. Всё как раз наоборот.
Да, ее слова были правдой. Мне недавно стукнуло тридцать. Работала горничной. И то неудачно.
Но ведь… ведь…
Проклятье!
