Там, опершись плечом о дверной косяк и нагло усмехаясь, на них с высоты своего роста таращился не кто иной, как Вячеслав – мать его – Красницкий!
— Какого черта ты здесь забыл? — воскликнула девушка, чувствуя, как в венах закипает кровь. — Разве ты не должен находиться сейчас в Европе?
Молодой человек соизволил пройти внутрь и плотно прикрыть дверь.
Затем приблизился к ним и уставился на Ирину долгим немигающим взглядом.
Не разрывая зрительного контакта с Синицыной и никого кроме нее не замечая, он заявил со свойственным ему высокомерием:
— Белова, ты что, на всю башку пришибленная? Какая Европа? Я патриот!
— Но ты же говорил… ты сам мне сказал! — взвизгнула она, теряя терпение.
Поняла вдруг, как глупо и бездарно попалась на его удочку.
Как, сама того не ведая, привела подругу прямо в лапы этого избалованного говнюка.
«О, Боже! Так вот ты какая… цена наших бюджетных мест!»
— Подумаешь, приврал немного! — игриво подмигнул ей сынок их мэра. — Ты, между прочим, сама виновата. Нечего быть такой доверчивой дур…
— Слава! — прогромыхал Макаров, прерывая брата на полуслове. Сурово сдвинув брови, он продолжил: — Что все это значит? Объяснись!
Недовольно скривившись, Красный сфокусировался на родственнике.
— Ты и так уже все понял! — сообщил невозмутимо. — Девчонки здесь ни при чем – только я! Я привел их в этот ВУЗ. Я помог им поступить сюда. Я!
Лена с ног до головы покрылась крупными мурашками, услышав до жути противный скрежет зубов – так сильно Макаров стиснул челюсти. В его взгляде сверкнула сталь, когда он прохрипел одно-единственное слово:
— Зачем?
— Ответ «по личным соображениям» тебя устроит?
Белова буквально осатанела от последних слов горе-одноклассника.
Он держался спокойно и вел себя так, словно не сотворил ничего ужасного.
В то время как ей по его милости предстояло теперь пройти все круги ада, существуя бок о бок с Макаровым долгие студенческие годы. А Ирине – терпеть придирки самого Красницкого в течение того же срока! И осознав все это, Лена внезапно превратилась в озлобленную фурию.
Руки машинально сжались в кулаки. Кровь ударила в голову, прилила к щекам.
Покрывшись багровыми пятнами, она яростно завопила:
— Я убью тебя! Я. Тебя. Убью. Как ты посмел провернуть подобное за нашими спинами? Вершителем судеб себя возомнил? Да если бы я все это изначально знала, в жизни бы не согласилась! Ноги бы моей здесь не было!
— Поэтому-то ты и не знала!
— Ах ты сволочь!
— Ленка, уймись! По-хорошему прошу!
— Ты кто такой, чтобы мне указывать, а? Наворотил дел, а теперь – уймись, Лена? — коряво передразнила Вячеслава. — Даже слышать ничего не желаю! Бери и сам объясняй этому своему… Виктору Эдуардовичу, что я его не преследую! Что оказалась в данном учебном заведении из-за твоих божественных игр! Что вешаться к нему на шею более не планирую – может спать спокойно! И что мне глубочайше плевать, с кем он там сейчас кувыркается! Ясно? А если ты попытаешься еще и моей Ирише жизнь испортить…
— Она не твоя! — Красницкий резко перебил ее на середине фразы.
Он не повышал голоса. Но произнес это столь странной, почти ревнивой интонацией, с таким шальным блеском в глазах, что прямо мороз прошелся по коже. Зябко поежившись, Белова вновь насупилась:
— А вот и моя! И ты к ней даже на пушечный выстрел не приблизишься!
Слава хохотнул, не скрывая издевки и явно собирался ей возразить.
Однако тут вмешалась уже сама Синицына.
