Я решил комиковать, чтобы добиться прощения:
– Представьте: он и она – оба пьяные. У каждого по бокалу в руке. Два бокала – дзынь! – Я развёл в стороны руки, вовлекая наших в представление. – День рождения! И не важно, сколько ей исполняется, потому что её возраст неопределим. Она всегда – огонь. А он… – как экскурсовод, я сделал интригующую паузу, – а он помнит то совещание, на котором разбирался вопрос о…
– О повышении зэпэхи!
– Верно. Ему предлагал финдир повысить зарплату работникам на пять процентов. Графики рисовал. Потел и припукивал. А он (властелин предприятия) слушал-слушал, а потом сказал: «Не надо на пять. Давайте на три». Запомнил: «три». А потом, уже вечером, пошёл покупать колье из белого золота с бриллиантами круглой огранки. Это колье стоит, как двухкомнатная квартира. В центре! – Я кивнул в сторону пыльного окна, сквозь которое виднелся элитный жилой комплекс.
– Пойдём уже, – попросил Мельник.
Я начал экскурсию. Мы шествовали мимо отделов и цехов, ограждённых друг от друга прозрачной пластмассой. В тесном коридоре коробки, упаковочная бумага и канистры со смесями. Под ногами золотая пыльца. Пахло металлом, куревом из внутренней душной курилки и лишь изредка духами от наших девочек. По пути нам встретился худой и бледный начальник производства – А. Ю. Ткач. Он потряс наши руки, показал листы в руке, мол, некогда, и исчез.
Иерархия на заводе следующая: шефы – собственники завода, к приезду которых мы переодеваемся в парадную форму, Василич – директор завода, единоличный царь в отсутствие шефов, Ткач – начальник производства, а далее по отделам: начальники, замы. У меня вот – Гриша Мельник. Ещё есть пятый этаж: менеджеры, бухгалтерия, юристы, безопасность и секретари, но плевать мы на них хотели.
– Её глаза отражают сверкание бриллиантов, – рассказал я, – в этом их единственное практическое значение. В той комнате, где они находятся, правильное освещение. Бриллианты в колье преломляют пучки света, тянущиеся к ним с пяти разных точек. Она подносит колье к пьяным глазам, отдаляет и снова подносит. Тяжёленькое и шелестит.
– Старым тёткам тяжёлое не дарят, – поправил меня Мельник.
– Ведь она не обязательно старая. Она правильного возраста. И вот ему не сразу удаётся закрепить колье на её шее. «Нормально», – говорит он и делает осторожный шаг назад, чтобы рассмотреть, как получилось. Колье размером с крупную монетку поблёскивает в разрезе платья.
Мы на проходной у входа в цех. Перед металлоискателем. Новый перепуганный охранник кивает Мельнику.
– Колье придётся снять во время объятий – колется. Ещё оно запутается в её волосах. Из-за этого их богатенький пьяный коитус откладывается на несколько минут. Но вот колье аккуратно снято, уложено на столик, и к нему уже обернулись голыми задницами.
– Коитус?
Я подмигиваю и веду Мельника в отдел рисовальщиков:
– Строгим движением карандаша художник нарисовал кружок. От него протянул в стороны две тонкие линии – цепочка. В кружке он вывел замысловатый узор с пухлыми шишечками – бриллианты. Для красоты он поработал с тенями и наметил контуры идеальной женской шеи. На этом образ будущего колье завершён. Свернув листок пополам, художник сунул его в карман джинсов и отправился курить во внутренний двор ювелирного завода. – Намекаю Мельнику на нашего лысого художника, выкуривающего две пачки в день. – 3D-модельер воссоздал рисунок на компьютере в специальной программе. Присмотревшись, он немного изменил конфигурацию узора внутри подвески, потому что иначе нельзя будет закрепить сто пятнадцать крошечных бриллиантов. Только сто или восемьдесят пять большей каратности, но это не очень красиво. Модель колье, не сразу и с замечаниями, касающимися оригинальности, согласовал художественный совет, утвердив своё решение в протоколе тремя подписями.
