Наконец мы ушли во внутреннюю душную курилку. Затягиваясь, Мельник как бы целовал свои пальцы и слушал не перебивая.
– После пробирной палаты почти готовое колье возвращается на завод, где оно подвергается бирковке. То есть ему выдают своеобразный паспорт, в котором содержится его родословная и указан эквивалент его будущей стоимости. Почти всё. Теперь колье отправится на фотосессию. Молодая девочка, неспособная его приобрести, даже если продаст всё свои тряпочки и сандалики, но ещё не успевшая испортить эмаль на зубах, будет позировать фотографу, который безжалостно обрежет улыбку на стадии обработки фото. Фокус, учили его на специализированных курсах, должен быть чётко на товаре, а если не получилось – режь. Готово! Колье предлагается потребителю в магазине. Его касаются исключительно в перчатках. Невинное и прохладное, в стеклянном гробике под замочком оно пролежит несколько месяцев, а потом услышит заветное: «Вот такое хочу!» – Задушив окурок, я спросил: – Ну как? Пойдёт?
– А ты фамилию случайно не сменил?
– На какую?
– На Заебочич. Долго очень. Ну а что там именинница?
– Оба – он и она – пьяные, конечно же, не знают всех этих тонкостей. Прекрасное неведенье потребителя. Их внимание сосредоточено на элементарных вещах. Он, например, знает: «я щедрый». Засыпая, она чувствует: «я дороже». Ну и контакт устанавливают повторный.
– Знаешь, что я подумал?
– Так-так?
– Тебе бы писателем быть, а не закрепщиком.
– Не прокормишься.
У меня получилось: начальник закрепки отпустил мне грехи, а я в свою очередь поклялся:
– Буду аккуратнее. Работы много, вот и спешу.
– Аккуратный – не такой затратный, – сформулировал Гриша.
Гриша действительно за пару дней до этого отдал мне в работу колье. Я вкалывал вдохновенно, как умеет разве что Мишка, убеждённый, что мы занимаемся чистым искусством.
Ей и ему неведомы тонкости нашего труда, и это хорошо, потому что в их колье из белого золота с бриллиантами круглой огранки, вверху, у самого замочка закреплён не индийский бриллиант, а дешёвый циркон. Бриллиант я попросту потерял.
Вечером мелкий гадёныш выскользнул из рук, шлёпнулся на стол, отлетел в сторону и закатился куда-то. Я тщетно искал его целый час, стараясь не привлекать внимание начальства. Моя суета осталась незаметной в атмосфере нашего муравейника. Упасть на колени и тщательно всё осмотреть я не мог. Тупая служка – камера – вертела мордочкой, как анаконда. Признаться, что брилл потерян, было бы глупо. Начальник безопасности – бывший мент с замашками садиста – начал бы тогда внутреннее расследование. А все они заканчиваются одинаково – рабочего песочат на производственном совещании, а потом вычитают из его зарплаты закупочную стоимость материала.
Вообще-то безвозвратно на производстве ничего не теряется. У туалета стоит гигантская бочка с водой, в которой отмачивают половые тряпки после уборки. Я понимал, что рано или поздно брилл окажется в этой бочке, среди золотой и серебряной пыли, однако ждать этого можно было целую вечность.
Кажется, с этого всё и началось. С того бесконечного весеннего дня, когда я потерял брилл, с закупочным ценником, равным половине моего аванса, а будучи инкрустированным в колье, богател в десятки раз.
Стоимость брилла – это то, с чем вам придётся разобраться в самом начале.
Какой-нибудь дубайский бриллиант обойдётся заводу, скажем, в двадцать тысяч рублей. Если его поместить в золотое колечко, закупленное за пятнадцать тысяч рублей, а потом выставить на продажу, то стоимость всего украшения будет не тридцать пять тысяч рублей. И даже не сорок тысяч рублей плюс жадность продавца. Нет-нет. Изделие будет продаваться тысяч за семьдесят. А может, и за сто пятьдесят. Или его оценят в миллион. Украшение богатеет благодаря бренду и заветному слову: «бриллиант».
