Мы заглянули в большой кабинет, где страшноватые братья-принтеры делали свою работу. Чух-чух – пластиковые гермафродиты трудятся не потея. Над ними девочка-оператор, снимающая процесс на телефон.
– На 3D-принтере шлёпнули модель в полимере, после чего прокипятили в спирте, чтобы избавиться от лишнего шлака. Получилась нечто вроде дешёвой детской игрушки, которую втюхивают на кассах супермаркетов. Её сходство с игрушкой базируется ещё и на том, что она крепится на «ёлку» – специальный держатель для полузрелых изделий. – Я пошевелил рукой «ёлку» с сохнущими модельками. – Он и она танцуют – им пофигу на «ёлки».
Мельник везде пригибался и в некоторые отделы и цеха входил бочком. А я вертелся вокруг него, как голодный кот.
– В литейном цехе полимерная модель вытапливается и заполняется серебром – единственным прочным металлом, позволяющим продолжить дальнейшую работу.
Литейщики, похожие в своих очках на пилотов, спросили, чего нам надо. Мельник презрительно отмахнулся, и мы двинулись дальше по коридору.
– После этого из изделия вытапливается лишний полимер в опоке, а само изделие отстригается от «ёлки» – получается «сухая» модель. В этом возрасте будущему колье выдают документы и наделяют обязанностью обрести красоту. Ему добавляют посадочные места для бриллиантов и взвешивают для учёта. – Иголочкой я проверил глубину посадочного места в одной из серёжек с ещё не спиленным литником.
– Наше колье – штучное, поэтому его не будут на «восковке» размножать в восковочных инжекторах, а сразу приступят к полировке, зальют золотом и спилят литники.
Мы в шлифовальном цехе. Мельник всегда слегка робеет перед Татьяной (жена моего друга Мишки). У неё самые ценные руки – она умеет всё. И теперь, глянув на нас, она коротко просит: «нафиг отсюда!» и добавляет ещё что-то, но слова утопают в заводском шуме.
– Далее кое-что интимное: наряд кольца. Вот тут, вдыхая золотую пыль, модель зачищают от производственных заусенцев и прочих неприятностей. Потом закрепщик, – я указал на себя, – инкрустирует в колье сто пятнадцать бриллиантов, закупленных в Индии геммологом – парнем, до сих пор не верящим в своё счастье заиметь работу, позволяющую на халяву раз в месяц летать в Индию или Дубай за крошечными осколками бывшего алмаза. Впрочем, мало кто способен держать в голове всё разнообразие характеристик камней, отличать их чистоту на глаз и, главное, заикаясь от нервного передвижения, доставлять их в наш город через половину планеты. Ещё при покупке камней геммолог ориентируется на рапапорт – это такая хрень, благодаря которой определяют стоимость бриллианта.
В рапапорте содержатся характеристики бриллианта, влияющие на стоимость. Без него нельзя определить стоимость камня.
Все наши улыбаются, и только Анечка Бойка сосредоточена на работе. Согнувшись над женскими часиками, она лишь раз подняла голову.
– Потом почти готовое украшение закрепщик передаёт на родирование. – Идём на родаж (северное крыло нашего завода). – Тут из куска металла цвета «шампань» производят изделие правильного платинового оттенка. Неродированное золото уродливое, никому не нужное.
К цеповязам не заходим, а смотрим сквозь прозрачную стену бокса.
– Тут изготавливают цепочку нужной длинны и толщины. А чтобы безделушка оказалась на шее у именинницы, её нужно передать в общий отдел технического контроля (ОТК). Долбаный ОТК, – добавил я, спровоцировав улыбку Мельника. – В этом гадюшнике проверят качество изделия и его соответствие заявленному образу. После колье отправляют в пробирную палату для взятия пробы золота и оклеймения заветным числом: «750».
