Так я и оказалась счастливой обладательницей пяти миллионов, которые, впрочем, у меня заберут, не сомневаюсь даже. Чабаша в зале я сразу заметила, но виду не подала. Что я отлично умею, так это притворяться…
— Сука, — орал мой сообщник. — Сука, я тебя урою!
Я не была наивной. Никто бы мне не дал уйти с такими деньгами, слишком большая сумма. Если бы не боров, который так любезно мне их проиграл, то другой отловил бы. Я бы никогда не стала рисковать так. Но зато Давид смотрит на меня…
А я на него смотрю. Смотрю, и почему-то реветь хочется. Вот, за что так? Единственный мужчина, который сумел забраться под мою броню, стоит сейчас напротив меня, улыбается одними глазами, а я его предать должна. Лучшее моё воспоминание. Идиотский мир…
— Волшебное слово? — выдохнул он дым.
— Пожалуйста, — улыбнулась я.
Я должна улыбаться так, словно меня ничего не заботит. Никого не волнуют мои проблемы и переживания. Я просто куколка, красивая девочка. Для Чабаша — куколка с мозгами. Все. Не стоит обольщаться.
— Никогда не мог отказать красивой бабе, — галантно подал руку мне, — пошли обналичивать твои миллионы.
Он только коснулся меня, а мне воздуха в груди мало. Так моё тело реагирует только на него. Независимо не от чего, пусть хоть земля остановится, я всегда его хотела и буду хотеть. Это сильнее меня.
— Спасибо.
Шагаем к администрации. Сейчас мне по настоящему страшно. Если не Чабаш —не выпустят. Точнее, выпустят, но до утра я вряд ли доживу. Слишком много лёгких денег.
Давид курит, наплевав на то, что мы внутри здания, я толкаю дверь кабинета и вхожу.
— Деньги, — коротко говорю я и высыпаю фишки на стол.
— Минуточку, — улыбается девушка.
Белоснежные зубы, грудь третьего размера, ноги от ушей. За её спиной — мордоворот. Минута растягивается в три, потом в пять. Тянут время, догадываюсь я. Значит кто-то готовит мне торжественную встречу. Беспомощно смотрю на дверь, но Чабаш не идёт меня спасать. Быть может, ему интересно, как я себя поведу.
— Быстрее.
— Это очень большая сумма, — вежливо отфутболивает девушка.
И тогда дверь открывается. Девушка перестаёт улыбаться и бледнеет так, что это заметно даже под дорогой тоналкой, а мордоворот напрягается.
— Милая, все хорошо? — спрашивает Давид у меня.
— Да, — улыбаюсь я. — Почти готово.
Деньги находятся за пару минут, споро пересчитываются машинкой и перетягиваются резинками в пачках. Выглядит, словно не так уж и много, а меня за них готовы убить.
Выходим на улицу. Апрель. Холодно ещё, моросит дождик. Давид держит меня под руку. И так хорошо, наплевать бы на все и свалить с ним на край света. Только у меня сын в руках врагов, сын, о существовании которого Давид даже не знает. А ещё, Давид меня не позовёт. Я ему не нужна.
На территории казино мы были в безопасности. Здесь — жутко. Ветер проникает под тонкое платье, по спине мурашки. Свет фонарей отражается в лужах. Блестят мокрые машины.
— Спешите?
Мужчины выходят из машины. Четверо. Вооружены, это я сразу понимаю. Настроены серьёзно, явно не от моего сообщника.
— За спину встань, — командует Давид.
Послушно шагаю. Я женщина сильная, не побоюсь слова — независимая, но я признаю, что порой ситуацию может разрулить только мужик.
— Слишком много взяла, — лениво говорит главный. — Господь завещал делиться.
Я стою в кольце охраны. Мне не страшно почти. Абсурдно страшно за Давида. Я не должна беспокоиться о нем, ведь я его предаю, но сердцу не прикажешь, оно чертовски глупое.
