Между тем к первой неприятности добавилась еще одна. Новые брюки и туфли были сильно перепачканы. Луппе не мог появиться в доме Мишки в таком виде, нужно было срочно что-то предпринять. Мозг лихорадочно работал в поисках решения проблемы. Луппе снова посмотрел по сторонам.
Недалеко от дороги стояла водоразборная колонка, и он тут же направился к ней. Ручка нажималась очень туго, и Луппе не хватало сил, чтобы с ней справиться. Он пробовал снова и снова, но ручка не поддавалась. Луппе не сдавался, слишком многое было поставлено карту. Он повис на ручке и оторвал ноги от земли. Под тяжестью его веса ручка нажала на поршень, и из колонки хлынула вода. Луппе обрадовался и спрыгнул на землю, но напор тут же прекратился, вода иссякла. Он успел набрать в ладонь лишь несколько капель. Не теряя времени, Луппе повторил манипуляции, но все так же безуспешно. Луппе болтался на ручке словно обезьяна, вода при этом била напором в землю. В какой-то момент ему удалось подставить под струю ногу и немного вымочить штанину и туфлю, но силы начали оставлять Луппе, и он, разжав пальцы, опять опустился на землю. Слезы снова навернулись на глаза, Луппе был готов разрыдаться от безысходности.
– Помочь? – неожиданно раздался голос позади.
Луппе обернулся. За спиной стоял бородатый старик.
– О-о-о-о-о… – протянул он, – здорово угваздал, крепко же тебе достанется от матки.
Луппе беспомощно хлопал глазами.
– А ну, давай сымай портки – застираем, пока не засохло.
Луппе очень смутился. Испуганно глядя на старика, он мялся в нерешительности.
– Сымай, сымай, засохнет – хуже будет, а так хоть рямня не всыплють.
Дед выглядел доброжелательно, и Луппе, понимая безысходность ситуации, расстегнул ширинку. Преодолевая стеснение, Луппе стащил штаны.
– Выверни, так не застираешь!
Старик крякнул и нажал на ручку. Вспомнив, как стирала мать, Луппе принялся елозить штанину о штанину. Дед внимательно наблюдал за процессом, контролируя каждое движение.
– Пуще три! Слева вот еще! И как тебя угораздило…
Вода была жутко холодная, и Луппе после долгой стирки почти не чувствовал рук. Наконец все пятна были отстираны, и старик выключил воду.
– Что, озябли? – спросил он, кивнув на красные от холода пальцы.
– Пустяки, – отмахнувшись, ответил Луппе.
– Давай сюды…
Дед взял штаны, крепко отжал из них воду, встряхнул, избавляясь от остатков влаги, приложил к груди и, прижав штанины друг к другу, аккуратно их разгладил.
– Так-то оно лучше будет, – произнес он, протянув штаны мальчишке.
– Спасибо… – хлюпнув носом, сказал Луппе и стал натягивать мокрую одежду на ноги.
– Черный, как цыганенок… Ты чей будешь-то? Фамилия твоя какая?
Луппе несколько раз моргнул, застегнул ширинку, втянул соплю, которая так и норовила вырваться наружу, и, проведя тыльной стороной ладони по носу, произнес:
– Гонсалес.
– Отродясь про таких не слыхал, – сказал старик, – приезжие, что ли?
Луппе кивнул.
– С райцентру?
– С Мексики, – гордо ответил он.
– Не слыхал про такую деревню, – задумчиво произнес старик.
Запустив руку в карман, он достал конфету в потертой обертке.
– На вот, пососи.
Глаза Луппе блеснули.
– Спасибо! – радостно воскликнул он и тут же развернул фантик.
Это была карамель в белой глазури. Луппе с упоением засунул конфету в рот и зажмурился от наслаждения. Ощутив сладость на языке, он полностью отключился от бед и невзгод, что приключились с ним в этот злосчастный день.
