Навстречу джипу с правой стороны по железной дороге проехал поезд и громко прогудел, мол, куда ты едешь в такую-то погоду?! Ближе к Риддеру лес заметно густел, кое-где превращаясь в настоящую тайгу, полную разных животных, вплоть до самого его хозяина – медведя.
Алтай заметил:
– Тайга ещё только экологию немного и спасает. В самом Оскемене столько комбинатов да заводов на всю округу пылят: титано-магниевый, свинцово-цинковый, металлургический, чего только нет. Трубы огромадные, и из них, прямо скажем, не озон вылетает. Мне один знакомый родом из этих мест рассказывал, что, когда маленьким был, залезал на гору полюбоваться вечерним городом. И весь город – как на ладошке лежал, далёко видать всё. А теперь чёрный смог да мутная пелена, даже фонарей не видно. Вот тебе и огни большого города. Дышать нечем, онкология от этого через одного, особенно малышей жалко, с рождения чистым воздухом не дышат. А почему так? Да потому что фильтры – удовольствие дорогое, проще с комиссией договориться, а то, что люди от вредных веществ страдают, так мы не благотворительная организация, понимаешь…
Глава 7. Встреча с Михаилом Потаповичем
Самое прекрасное в природе – отсутствие человека.
Блисс Карман
Максат всё также, слегка посапывая, спал. В этом джипе места сзади оказалось чуть побольше, поскольку большинство багажа сгрудили в первый, которым управлял Кайсар. Теперь парень подложил под голову яркую оранжевую куртку и спал, далёкий от разговоров и исторических баек умудрённых опытом товарищей.
Над его верхней губой пробивались тоненькие юношеские усики, да и голос, как заметила Салима, ломался, переходя с тонкого фальцета в чуть хрипловатый басок. Карина несколько раз оглядывалась в течение всей поездки, чтобы посмотреть, как чувствует себя любимый сыночек, и, удовлетворяясь увиденным, опять вперяла взгляд в снежную мглу.
– Летом обязательно тебя сюда отвезу, – пообещал Салиме Алтай. – Вот здесь особенное место. Слева – скала, справа – река. Вдоль неё село Бутаково со знаменитым музеем.
Джип закряхтел, поднимаясь на перевал, но выдюжил, и они уже подкатывали к Риддеру. Дорога, опасная, как все двухполосные дороги, таила сюрпризы. Славный город они миновали быстро, без остановок, спеша к месту назначения. Сугробы, образовавшиеся за зиму, увеличивались как будто на глазах. Кое-где столбы накренились, с трудом неся на себе тяжесть проводов. Справа их встречала еле заметная в темноте гора. Водитель едва успевал заворачивать на очередном извилистом повороте.
Тщетно они высматривали джип Кайсара. Ясное дело: тот оторвался по полной программе, не взирая на обильный снегопад и жестокий ветер.
Алтай ехал, даже не стараясь нагнать неуёмного буровика. Не зря говорят, каков человек в жизни, таков и за рулём автомобиля. Кайсар обладал порывистым и, можно даже сказать, вздорным характером, что намного увеличило число записей в трудовой книжке. На что уж буровики – народ простой, презирают табель о рангах, но и среди них Кайсар выделялся тем, что никогда ни перед кем не прогибался. Будь ты супервайзер, суперинтендант или даже хрен с высокой горы, если он решил, что бурение надо остановить, оно будет остановлено, а если продолжить – продолжено. И не дай бог кто подвернётся под горячую руку. Школьные годы Кайсара прошли в непростом районе Атырау, где стенка на стенку решались важные для молодёжи вопросы. Отсюда в его кровь вошла вольница и независимость характера. Он так и говорил порой Алтаю: «Не поступи я в политех, стал бы, как пить дать, бандюганом, но Аллах спас».
