Есть час. Он самый страшный, самый призрачный. Когда теряется грань между возможным и невозможным. Когда все, что казалось нелепым и невозможным, окружает тебя. И смотрит молчаливо своими черными глазницами, и тянет руки. В детстве мы кричали: «Мама!», и раздавался шелест босых ног. И приходила мама.
В этот час остаешься наедине со своей внутренней темнотой, проявившейся снаружи и стоящей рядом, как попутчик в метро, как бомж, нагло и беззубо требующий своей пайки. В такой час очень легко сделать шаг, который кажется самым правильным. Потому что устал. Потому что нет сил. Но ты уже взрослый мальчик или взрослая девочка, которые не имеют права будить и пугать ночным звонком своих близких. Поэтому исходишь внутренним безысходным криком: «Я есть. Слышите, призраки, я есть».
Этот час персы называют «час пса». А психологи – консультанты на телефоне доверия – пиком суицида. Но ты же знаешь – надо немного потерпеть. Еще немного. И ты напишешь первое сообщение своей любимой женщине, которая сонно улыбнется, его читая. А это почти как в детстве. И это всегда останавливает. Это страховка, которая держит нас под куполом. Пока держит.
24. С любимыми не расставайтесь
Я столько наворотила в своей жизни нелепых шагов и поступков, импульсивных решений – и от гордыни, и от отчаяния, и от любви, и от ненависти, столько дорог оборвано, мостов сожжено, телефонов и людей вычеркнуто.
Я уезжала в Петербург с гордо поднятой головой, не оборачиваясь: «Не любишь? Ну и не надо. Я проживу без тебя. Не приползу. Не вернусь и не заплачу».
И эти каникулы были рационально продуманы.
Все встречи были продуманы, и не было лишних людей.
Только одна встреча была странной.
Одна. И случилась она как-то неожиданно.
Как будто ты долго не можешь признаться в том, что внутри что-то болит и тоскует и что любишь ты по-прежнему. Только изменить ничего нельзя.
А он тебя обнимает и шепчет: «Помнишь?».
И к горлу подкатывает комок. И хочется плакать и говорить: «Ну что жеж я за дура такая». И ревешь…
А он молчит. Падает снег. Ему сказать нечего.
Он просто рядом.
А ты взахлеб, размазывая слезы, говоришь: «Почему не удержал?».
А он: «Тебя разве удержишь…».
И, оказывается, оказывается, – нет роднее. Нет роднее этих улиц, мостовых, деревьев, мокрой зимы и пасмурного лета. Этого обнимания снегом. А мне казалось, что этот город для меня мертвый и изживший себя. Я уезжала от тебя, думая, что ты меня не любишь.
Как же ты меня подкараулил неожиданно, Кениг.
Я не планировала с тобой говорить…
25. Печатное слово как нам отзовется
Нет, таки время завести тег «Это Питер, детка». Но обо всем по порядку. Так как среди людей, которым я симпатична, я слыву (может быть, ошибаюсь) человеком образованным и культурным, то подарки мне дарят соответствующие.
Например, книги. И притом не какие-то там «Незнайка и его друзья» или «Карлсон», а серьезные такие. Ну, ежели художественную литературу, то что-то этакое. Что не всякий поймет. Я, конечно, тоже особо не признаюсь, что не понимаю, но это уже другая история. Про мой интеллект.
Итак. Подарили мне книгу. Написано: «Один из величайших романов XXI века». Но меня не обманешь – сейчас и на газете «КП» можно написать: «Величайший роман», и никто к ответу не привлечет.
Автор – Борис Виан, книга называется «Пена дней». Я предвижу, что среди моих друзей много тех, кто сейчас закатит глаза и скажет: «Вааааууууу, это жеж вещь! Ты разве ее не читаааала???». Не читала. Посему.
