— Я тебя спросила не сколько раз мне нужно звонить, а как это сделать. Ты что, не понимаешь разницы между понятиями «как» и «сколько»?
— Понимаю, — скорчил ехидную рожицу Мух. — Сколько нужно сделать «как», чтобы…
— Чтобы я тебя все-таки стукнула?! Прекрати говорить гадости и ответь наконец, как мне позвонить служанке?
— Да в звонок, как же еще-то! — начал, как мне показалось, выходить из себя и кэдаус. — Вон же, на стене возле кровати висит шнурок от него. Только не говори, что ты забыла, что такое кровать, стена и шнурок!
— Кровать я ни за что не забуду, — искренне ответила я. — Очень люблю спать. Два других слова я знаю тоже.
Шнурок на стене я действительно видела — зеленый, витой, с желтой кисточкой на конце. Только я думала, что это просто так, вроде украшения. А это, оказывается, местная форма связи. Ну что ж, воспользуемся. Я подошла и трижды дернула за шнурок. Где-то вдалеке послышался мелодичный перезвон. Вскоре в спальню вошла служанка.
— Звали, госпожа?
— Да, Ложечка… в смысле, Вилочка, — дружелюбно улыбнулась я, мысленно ужаснувшись тому, что уже не первый раз путаю имя девушки, неужели моя память стала совсем никудышной? — Видишь ли, я тут подумала… Наверное, я как-нибудь потом начну одеваться самостоятельно, а пока все же помоги мне с платьем.
— Да, конечно, — сказала Вила, подошла ко мне и быстро застегнула дурацкие крючки. — А теперь извольте пойти завтракать.
— Пожалуй, изволю, — кивнула я и махнула рукой Муху: — Идем, подзаправимся.
— Животные питаются отдельно, — растерянно пролепетала служанка.
Вот как? Это меня не то чтобы сильно испугало, но слегка напрягло. Кто же мне будет подсказывать, что нужно говорить в том или ином случае? Впрочем, мы все равно не успели с ним договориться, как мы это станем делать, так что какая разница. Разве что была бы моральная поддержка от его присутствия. Но нет так нет. Кстати, о присутствии…
— Ты ведь тоже будешь со мной завтракать? — спросила я девушку.
— Нет-нет, что вы, — совсем растерялась та. — Прислуга питается отдельно.
— Вот я думаю, что это неправильно, — решила я как-то выкрутиться из ситуации, а то неизвестно что подумает о моих странностях Вила. — Все должны питаться за одним общим столом — люди, прислуга, собаки… в смысле, кошки… то есть кэдаусы. Ой, и не прислуга и люди, а просто люди. В том смысле, что вы тоже ведь люди… В общем, я хотела сказать… — Я почувствовала, что стремительно краснею от жуткого стыда за то, что несу, и закончила строгим торжественным тоном: — Я все хорошенько обдумаю и составлю новые правила этикета для нашего дома. Где все будут равны. Ну, почти. Кстати, я ведь имею на это право? — Я вдруг с ужасом поняла, что ничего не знаю о других обитателях этого дома. Не знаю даже, живы ли мои родители, и если да, живут они со мной или отдельно.
— Вы на все имеете право, госпожа, — поклонилась Вила. — На все, что позволит госпожа Памара. Она тоже уже спускается к завтраку, идемте скорее, чтобы не заставить ее ждать.
— Ты иди! — взволнованно воскликнула я. — А я сейчас… скоро… очень быстро… только носик напудрю…
На самом деле мне нужно было срочно узнать у кэдауса, кто такая эта Памара, без которой, как я поняла, мне в этом доме не позволено ничего. Да и не только, наверное, в доме.
— Только вы побыстрее! — молитвенно сложила руки служанка. — Не то госпожа Памара будет сердиться.
