Романы Стендаля! Его письма! Дневники! Записные книжки!
Целые ночи блаженства и счастья, глубокого, захватывающего, высокого, самозабвенного!
Старое издание, покрытые пылью зелёные с чёрным тома, пожелтевшие страницы, отдающие стариной…
И вдруг эти жёлтые страницы заговорили огненным языком и душа, такая близкая, такая родная, забилась на этих листах.
Какое счастье – целых пятнадцать томов!
Но нигде, ни в областной библиотеке, ни в одной крупной, ни в одной самой маленькой из библиотек – не было седьмого тома. А в нём «Трактат о любви».
Но зато была Аня – милая библиотекарь в уютном овальном читальном зале ДК им. Андреева. Она всегда приветлива. Высокая, смуглая, много старше своих необычных читательниц. Тонко, со значением, улыбается, когда они приходят, немного сумасшедшие, но очень уж любопытные!
Умная, спокойная, великодушная, она достала седьмой том в библиотеке Консерватории. То же самое старое издание. Потрёпанный томик. Жёлтые страницы.
А тут – О святой Патрик! Фильм «Пармская обитель».
И повторились, как с Мусоргским, ежедневные богослужения. День как-то надо прожить, а вечером – встреча в тёмном кинозале с любимыми героями. О Джина!
Не успела остыть – снова ошеломляющая радость: фильм «Красное и чёрное». И снова Жерар Филипп.
А тут ещё «Этюд о Бейле» Бальзака.
И вскоре затем «Три цвета времени» Виноградова!
Знал ли при жизни Стендаль такую взаимность, такое понимание, глубокое и искреннее?
Но спустя два века какая-то русская девочка, никому неведомая, незаметная, ничем не примечательная, была счастлива им. Им и больше никем другим.
Это он, Стендаль, музыку воспринимал, как она…
Это он, хотя сам уже не мог никогда вернуться на этот «клочок неба, упавший на Землю», открыл ей итальянскую, да и вообще всякую живопись…
Это он… он… он…
Удивительное качество, удивительное свойство – ещё вчера она была слепа, была равнодушна и, глядя на картину, не видела её. И вдруг эти картины задышали и живым, сильным чувством ранили её так больно!
К каждой картине, о которой он напишет, она будет подходить теперь с суеверным трепетом.
Она не может поехать в Италию. Слишком сильна и слишком необычна мечта!
Но опять Аня.
Перед нею толстые фолианты альбомов, книг, папок с репродукциями картин Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля, Корреджо. Аня имеет это богатство в своих шкафах.
Дни, недели, месяцы в свои интимные вечера она созерцает их шедевры. Каждая деталь, мельчайшие оттенки прочувствованы, пережиты, изучены…
О Вере я написала в третьем лице, а надо бы писать во втором. Не она, а МЫ. Я была больна Стендалем глубоко и долго. Здесь мы вместе.
На очереди «Кармен», фильм с Жаном Марэ. Стендаль забыт.
«Кармен» Мериме.
«Кармен» Бизе.
Аня поможет достать кинокадры (договорится с киномехаником) и фотографии.
Фото Жана Марэ с огромными печальными глазами. С болью, со скрытой мукой смотрит он прямо на неё, и спазм восторга сжимает горло.
Тема смерти…
«Кармен» мы смотрели четырнадцать раз.
Поразительная, редкая способность концентрации в самоотдаче… И такая же поразительная способность закрываться наглухо для прошлого…
Перешагивать через него.
Каждое новое увлечение отменяет прежнее.
Будут потом и Уолт Уитмен, и Микеланджело, и «Идиот» Достоевского, и Пастернак, и Блок…
Ни Уитмена, Пастернака, ни Блока я что-то не припомню на лекциях. Тогда на авансцене «лакировочники»: В.Н. Ажаев «Далеко от Москвы», В.К. Кетлинская «Мужество», С.П. Бабаевский «Кавалер Золотой звезды».
