2.1 Зоя Анисимовна Семёнова (в девичестве Бочкарёва)
Мама
Сердце может трепетать от любви только благодаря заслугам многих жизней.
Гурумайи
Любовь сама настолько чиста, что только чистое сердце сможет испытать её.
Свами Муктананда
Внутри человека существует центр, который является резервуаром любви. Когда он переполняется, вы плачете. Вот как это происходит. Когда сердце наполнено любовью, никакого языка не существует. Ни один язык не способен передать любовь. Слёзы – это единственный способ, которым мы можем выразить нашу любовь. Поскольку не существует никакого способа, никакого языка, нам остаётся только плакать. Иного пути нет.
Свами Муктананда
Первое воспоминание есть у каждого. У кого-то оно раннее, как у Бунина, у кого-то позднее. Может быть, есть и такие, кто не отдавал себе в нём отчёта.
Но моё первое воспоминание впечаталось в память навсегда.
Я пыталась рассказывать о нём по-разному, разными словами, но для этой темы нет слов… Слова – лишь бледные тени. А оно, воспоминание, до сих пор живое. Стоит оглянуться на него – и вот, как будто это было вчера: я слышу звуки, ощущаю запахи, вижу картины… Ярко вижу все подробности – оно не меркнет.
Мне четыре или, может быть, пять лет. Скорее, четыре, так как о брате моя память тоже молчит. Значит, его ещё нет: он младше меня на пять лет. Мы с мамой из города Свердловска едем в гости к бабушке Ульяне в деревню Кокшарова.
Поезд приходит на станцию ночью. Меня, сонную, из тепла вагона мама на руках выносит под открытое небо в прохладу летней ночи. Может быть, именно контраст этот и был толчком к остроте восприятия?
Сначала меня ошеломили запахи. Пахнет сразу и землёй, и рельсами, и мазутом, и дымом, и водой в ближайшей канаве, и целым букетом трав и цветов… О, сколько их, наивных и скромных полевых, лесных цветочков, рассыпано по нашей земле, сколько их стыдливо и целомудренно шлёт нам свои послания-запахи… А мы, взрослея, предпочитаем им духи. Моя первая сознательная ночь была божественно благоуханна.
А звуки? Они тоже волнуют. Вот дрогнули колёса поезда, в котором мы приехали, и вскоре их стук замрёт вдали, а оттуда, из дали, куда рванулось сердце, доносится прощальный гудок, оставляя в душе печаль. Так печалит всякая разлука. Погас и красный огонёк на последнем вагоне: поезд скрылся за поворотом.
И в наступившей тишине вмиг ударили миллионы смычков по струнам невидимых скрипок: всё пространство от земли до самого неба заполнилось ликующим звоном. Это цикады, кузнечики, невидимые ночные музыканты исполняют Богу свою симфонию. Лучшего гимна жизни нельзя вообразить.
А ещё приглушенные голоса людей, которые небольшими группами направляются в ту же, что и мы, сторону.
Из темноты выплывают силуэты кустов и потом – деревьев. Немного жутко, в этих местах «пошаливают», я крепче сжимаю мамину руку.
Лесок кончается… Теперь перед нами распахнулось широкое хлебное поле. На ночном горизонте темнеют несколько пятен. Это огромные тополя, а слева – крайнее высокий куст черёмухи возле дома моей бабушки, она живёт на окраине деревни, на Нижней улице.
