И если её голос грозит вдребезги разбить все ваши концепции, позвольте этому
случиться.
Свами Чидвиласананда
Как ручьи стекаются в один поток, так обстоятельства моей жизни несли меня навстречу к странному, необыкновенному, недолговечному замужеству. Оно длилось ровно год, а потом ещё пятнадцать лет, не отступая, не отпуская, стояло за моей спиной.
Отец ушёл из семьи, встретив женщину, которую знал уже в Новосибирске, и уехал к ней в Омск. Мама не работала. Я тоже. Володя учился в УПИ. Он получал повышенную Ползуновскую стипендию.
Я, уехав из Нязепетровска, направилась в Свердловское ГорОНО, где меня поставили на очередь. Хорошо помню номер очереди – 800-я. С утра я отправлялась на поиски работы, расчертив мысленно город на квадраты и побывала на десятках предприятий, где получала одни отказы.
Зашла и на Главпочтамт, в комитет ВЛКСМ и требовательно заявила: «Я вступила в комсомол в годы войны. Имею высшее образование. Моя семья бедствует. Прошу дать любую работу». Секретарь мог мне предложить только работу телеграфистки. Но в кабинете сидел какой-то паренёк в военной форме, он сказал: «У нас учительница ушла в декретный отпуск и уезжает в другой город. Работать нужно с заключёнными». Зато это была работа по специальности.
Лагерь расположен напротив знаменитых Каменных Палаток, где сам Яков Свердлов участвовал в маёвках. Строили его немецкие военнопленные, которые разводили в клумбах фиалки и анютины глазки.
Теперь здесь сидят обычные уголовники, которые шли по лёгким статьям или сидели впервые.
На этом месте позднее выстроят спортивный комплекс «Россия», а чуть подальше Дом культуры МЖК, о нём речь впереди.
Принимая меня на работу, полковник, наряду с обычной анкетой, вручил мне бумагу, в которой я должна была расписаться, что обязуюсь ни в какие неофициальные контакты с заключёнными не вступать. Я спокойно выполнила эту формальность: разве могла я предугадать, что именно здесь я взойду на Костёр своей любви и сгорю в нём дотла?
Это было полвека тому назад. Я прошла большую школу любви.
Знаю:
– есть Любовь, неподвластная даже Грозной Смерти (мама, сын);
– есть Любовь неумирающая, непрерывно растущая, не подвластная ни времени, ни пространству (Анна Владимировна Тамарченко);
– есть Абсолютная Любовь (к Гуру, к Богу).
А есть и такая, которая как взрыв вулкана, вспыхивает, освещая всё вокруг неземным огнём, а потом, всё взорвав, смиряется и, охладев, умирает навсегда.
Какой была моя любовь к мужу? Той, которая, отпылав, отшумев, превращается в холодный пепел. Пора-пора о ней и забыть?
Но у моего сына есть отец. И Геннадий (на самом деле он Евгений Николаевич) должен помочь мне разобраться, почему именно он, а не множество других, более благополучных претендентов, должен был им стать.
Я зачислена в штат лагеря в качестве преподавателя начальной школы (1-4-е классы), но вместе с другими «совместителями» веду литературу в 8, 9 и 10-х классах. Классы разбросаны по территории лагеря, между уроками мы переходим из одного барака в другой.
Чаще всего занятия проводятся в здании библиотеки. Здесь три комнаты: библиотека, то есть в центре – полки с книгами, ещё одно помещение для занятий – внутри, и одно, самое просторное, читальный зал, сразу с улицы.
Что касается 1-4-х классов, тут я пас. Я не знаю методики, чтобы обучить этих великовозрастных мужиков считать, то есть складывать, вычитать, умножать и делить разные числа. Приходится изощряться… А многие и цифр не знают. И букв тоже. Читать не умеют, писать тем более. В классе два ряда столов. В одном ряду сидят перво- и второклассники, в другом 3 и 4-е классы. Так бывало в деревнях.
